Последний хартрум

Флори нетерпеливо вскрыла первый конверт – ярко-красный, как черепица на крышах Лима. За ним последовали остальные. Она читала вслух, стараясь не обращать внимания на то, как лицо Ризердайна делается все более хмурым. Послания были короткими и многословными, формальными и приятельскими, состоящими из полунамеков и наглых предложений, но все имели одну цель – заполучить безлюдей. Кому-то хватало такта проявить сострадание или прикрыть меркантильный интерес заботой, другие же пытались сыграть на чувствах и осмеливались на резкие высказывания, подчеркивая его незавидное положение.

«Наслышан о ваших проблемах, – писал господин Баррет из Лима, – и готов оказать финансовую поддержку. Меня интересуют автоматизированные безлюди. Если такие экземпляры есть, я предлагаю за них высокую цену. Если нет, то готов выкупить подробные чертежи Механического дома, который вы строили для господина Брадена. Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество».

«Мне известно, что ваши дела терпят крах, – с этого начал господин Иржи из Ридо. – Я заинтересован в приобретении овощных ферм. Рассчитываю на серьезную денежную уступку, поскольку дома, как мне известно, находятся в плачевном состоянии и требуют твердой управленческой руки. Жду положительного ответа». От этих слов отдавало мерзостью и цинизмом. Флори подумала, что, будь Иржи единственным человеком, способным прийти на помощь, Ризердайн предпочел бы сдаться, нежели обратиться к нему.

В зеленом конверте из Пьер-э-Металя скрывалось письмо от господина Гленна. После стольких бед он не оставлял идею обзавестись личным безлюдем. Кажется, все увещевания Деса оказались пустым звуком для упрямца-отца. Гленн был готов приехать в столицу, чтобы заключить сделку и выбрать подходящий дом, считая это чем-то вроде примерки наряда. Флори презрительно фыркнула и перешла к белому конверту из Марбра. Резким движением разломив сургучную печать, она принялась вслух зачитывать письмо от господина Армеля.

– Как я и ожидал, ваша дерзость привела к бедственному положению. Мне вас ничуть не жаль, но моя дочь выказала беспокойство о вашей судьбе, и я, заботясь исключительно о ее чувствах, готов финансово посодействовать вам. Мое предложение таково: весь комплекс мельничных безлюдей, включая лютенов. – У Флори перехватило дыхание от такого заявления. Для господина Армеля лютены по-прежнему были рабами, что он подтверждал далее: – Подчеркиваю, мне важны не просто здания, а отлаженная система с рабочей силой, чтобы…

– Хватит, – не выдержав, выпалил Риз. – Выброси их! Все до единого!

– Прямо в окно? – пораженно переспросила Флори. – А если их кто-то прочитает?

– То узнают имена стервятников.

Спорить она не стала и, открыв окно, вышвырнула ворох бумаги. Поток ветра подхватил листы и унес их прочь. Вслед за ними та же участь постигла разноцветные конверты. Флори безжалостно избавилась от последнего запечатанного письма, сама не желая знать, какая мерзость скрывается в нем.

После прочитанного осталось неприятное послевкусие, чем-то напомнившее желе из водорослей. Она сникла и отвернулась к окну, хотя горный пейзаж не мог отвлечь от дурных мыслей.

Когда автомобиль, набрав скорость, нырнул в тоннель, Флори вдруг осознала, что дорога ей незнакома. Если вначале они и впрямь направлялись к дому Ризердайна, то теперь планы изменились. И всему виной проклятые письма. Слова принадлежали другим, но, озвученные голосом Флори, будто делали ее пособницей, отчего она чувствовала себя виноватой.

За тоннелем начинался крутой виток дороги, нисходящий к побережью. Дома здесь встречались редко, разбросанные среди густой листвы и травы, отвоевавших кусок суши. Вначале была видна лишь узкая полоска песка между кромкой воды и зарослями, но после спуска по склону все вокруг стало зеленым. Затененная улица под сенью громадных деревьев тянулась вдоль живых изгородей и каменных заборов. У одного из таких автомобиль остановился.

– Зачем мы здесь? – спросила Флори.

– Хочу показать тебе кое-что.

За оградой из ракушечника скрывался уютный дом. Риз по-хозяйски открыл его ключом, спрятанным под садовым камнем, и поманил Флори за собой.

– Попробуешь определить: безлюдь это или нет?

Она обошла каждый угол и с уверенностью заявила, что это не безлюдь. В ответ Риз неоднозначно хмыкнул, что могло в равной степени обозначать и подтверждение ее слов, и насмешку над глупой ошибкой.

– Почему ты так решила? – спросил он, не торопясь раскрывать все карты.

– Дом молчит. Здесь никто не живет, хотя иногда ночует. Пахнет мятой, шалфеем и вереском. Ими обычно набивают подушки. – Она кивнула на круглые льняные «плюшки», небрежно брошенные на диване в гостиной. – Дом стоит на побережье и защищен деревьями лишь с одной стороны. Летом здесь приятная прохлада, но зимой наверняка дуют холодные ветра. – Она медленно прошла к окну и, отодвинув соломенные занавески, выглянула на улицу. Широкая веранда срослась с пирсом, уходящим в море. – Думаю, это жилище твоей матушки.

– Бываю здесь иногда, чтобы отвлечься от работы.