Последний хранитель

Когда снова вернулся в коленопреклоненную позу, обратил внимание, что щиколотка уже распухла и начала синеть. Осторожно и быстро вколол ей обезболивающее, она вскрикнула, и я заметил, как напрягся маркиз. Он внимательно наблюдал, что я делаю, и мне показалось, что он и монахиня знакомы.

– Ничего, ничего, – проговорил я успокаивающе, – сейчас все будет хорошо, кто-нибудь, принесите чистой воды напоить нашу гостью.

Когда принесли воды, я протянул две беленькие таблеточки монахине и сказал, что это надо выпить. Через несколько минут я снова ощупал ее ногу и убедился, что это вывих, взялся двумя руками, потянул и немного повернул ступню, щелкнуло, и ступня встала на место. Девушка вскрикнула, конечно, боль была не такая острая, как если бы я не сделал укол, но все равно ощущалась. После чего плотно, но не сильно перевязал ступню эластичным бинтом и сказал, что ее надо уложить в постель.

Служанка начала уверять, что комната уже подготовлена, и я снова понес девушку и уложил ее в постель, сказал, чтобы не вставала и завтра кто-то пойдет в храм и поставит служителей в известность, что она находится тут. Распорядился, чтобы принесли льда с ледника, и служанка подержала с час на больном месте, каждые десять минут делая перерыв на пару минут.

– Если вы не послушаетесь и завтра встанете, то можете на всю жизнь остаться хромой, – начал я уже пугать жрицу, – так что потерпите несколько дней.

Посчитав свою миссию оконченной, я удалился, пошел к себе в комнату и лег спать. Но спать не мог, крутился, вертелся, вставал и снова ложился, перед глазами стоял образ жрицы, которую я встретил. Наконец сон сморил меня, мне снилось что-то яркое, веселое, и, наверное, я во сне улыбался.

Глава седьмая

Утро было пасмурным и дождливым, небо было затянуто серыми облаками, сеял мелкий осенний дождь, и на дворе было сыро и мерзко. А вот настроение у меня, в отличие от погоды, было просто отличным, я умылся и немного размялся, потом, достав станок, побрился и посмотрел на себя в отполированное блюдо – остался доволен. Достал из аптечки троксевазин-гель, надо навестить пострадавшую, осмотреть, и если что – наложить мазь. Что отличает новобранца от ветерана – это внешний вид. Я почистил сапоги, надел чистую рубашку, надел камзол и вышел во двор. Под навесом горел костер, и гвардейцы, собравшись вокруг, что-то помешивали в котелке, висящем над костром. Подошел, поприветствовал собравшихся и услышал знакомый запах.

– А что это вы варите?

– Да вот, сбор для отвара закончился, дала нам кухарка зерна шимаса, он, конечно, горький, и варить его надо долго, но бодрит, правда, похуже, конечно, чем отвар, – ответил кто-то из гвардейцев.

– А день сам видишь какой, никак проснуться не можем, – добавил другой и показал мне то, что они варили – это были зерна кофе. Кофе… Я уже забыл, как он пахнет, нет, вы только подумайте, зерна кофе! И эти остолопы варили их целыми.

– А где это можно взять? – спросил я того, который мне их показал.

– Да можно у кухарки, у нее много, целый мешочек. А вообще их на рынке продают, бедняки покупают, сбор для отвара ведь намного дороже.

Поблагодарив за информацию, я отправился в дом, первым делом заглянул к кухарке, переговорил с ней, оказалось, что зерна никто не жарит и не мелет. Просто кидают в воду и варят не менее получаса, после чего пьют.

– Мадам, – поднял я статус кухарки на недосягаемую высоту, просто так обращались к знатным дамам.

– Что вы, какая я мадам, просто Сьюзи, сеньор, – проговорила она, краснея, скорей всего – от удовольствия.

– Хорошо, Сьюзи, у вас будет небольшая ступа и немного сливок, а также найдется сковорода на некоторое время и сахар или мед?

Все это у нее было, и я договорился, что воспользуюсь всем этим, после того как посещу нашу потерпевшую.

Пройдя в другое крыло, где поселились аристократы и жрица, постучал в дверь и, услышав приглашение, вошел и поклонился.

– Мадам, как вы себя чувствуете? – спросил я, любуясь ее лицом, сегодня она, умытая, с чистыми волосами, уложенными в незамысловатую прическу, в чистом сером платье была просто великолепна. И даже то, что на щеке ее был приличный синяк, нисколько ее не портило. Нет, это не была холодная утонченная красота, это была мягкая, какая-то домашняя красота, к которой так хотелось прижаться, что у меня закружилась голова.

– Сегодня уже лучше, нога не так уже болит, но я, как вы и говорили, лежу и не встаю. – Она и вправду полусидела, подложив под спину подушки, и что-то читала, а при моем появлении положила книгу на одеяло.

– Вы разрешите осмотреть вашу ногу?

Она замялась, и тут в дверь снова постучали.

– Да, войдите, – мне показалось, она это сказала даже с радостью и облегченно вздохнула. В дверь вошли пожилой человек и молодой парень в рясах жрецов, с небольшим саквояжем в руках, за ними маячил маркиз.

– Вот, кстати, тот, кто оказывал вчера ей помощь, – сдал меня маркиз. Старичок посмотрел на меня, прищурившись.