Последний хранитель вечности

испугался. На поезд не опоздаете?

— Нет. Как раз успеваем, — ответили Алена с Сашей в один голос.

— Спать ложиться бесполезно, — пробормотал Паша, — через три часа вставать.

Пойдемте провожу, если вы конечно не против.

Прощание на перроне было недолгим. Экспресс уже стоял под парами, возле

окон толпились пассажиры помахивая ладошками. Вдруг Алёна и выбежала

из вагона. Она сняла с шеи шнурок, на его конце было что-то вроде медали,

и одела его на Павла.

— Мне прадедушка это подарил, говорил, что он спасает душу. Ну… в общем…

пусть он вас теперь спасает.

— С ума сошла! Подарок прадедушки кто же дарит, тем более такой? — возмутился

Павел и начал было снимать медальон. Поезд вздрогнул и медленно покатился.

— Спасибо, — в сотый раз сказала Алёна, поцеловала Пашу и прыгнула на

подножку уходящего поезда.

Железная змея медленно, но верно набирала скорость, колёса мерно, как

метроном, отстукивали такт. Вскоре поезд исчез за поворотом. Павел постоял

еще минут десять, сам не зная почему, глядя ему в след. Что сейчас произошло?

Ведь что-то же произошло? Он чувствовал это. Он знал.

Добравшись до дома, Павел забрался под душ, медальон снял и повесил на

крючок для полотенца. По телу побежали струйки горячей воды, сначала они

щекотали и вызывали к жизни мурашки, но через мгновение укутали приятным

теплым покрывалом из воды и пара. Правый бок напоминал о себе ноющей болью.

После душа Васильков выпил кофе, от сонливости не осталось и следа. Весеннее

солнце смело поднималось над горизонтом, начинался новый день. Теперь

можно и потрудиться.

Рабочий день прошел как всегда: суета, беготня, нервы. После работы Павел

поехал в «Клуб длинного клинка». Можно сказать, что здесь была его вторая

жизнь. С восьми и до двадцати он выглядел обычным школьным спортзалом,

с матами, шведской стенкой и канатом, свисающим с потолка. А после двадцати

здесь начиналось… Нельзя сразу и однозначно сказать, что это было. Сказка,

театр или провал во времени. Чужих сюда не пускали, а стать членом клуба

было непросто. Паша Васильков оказался там почти случайно.

Четыре с половиной года назад, на чемпионате СССР, Васильков отказался

участвовать в соревнованиях, а победитель должен был ехать в Европу. Зал

был на три четверти пуст. Васильков сидел и смотрел выступление своего

товарища, боровшегося за призовое место, когда к нему подошел пенсионер

из спорткомитета и начал, брызгая слюной, объяснять какой он, Васильков,

дурак и как много теряет. Если бы не эта глупая выходка, то у Павла были

все шансы выиграть Европу, а там чемпионат мира, Олимпиада, Слава. Это

безобразие продолжалось минут двадцать. В конце концов дед плюнул и ушел,

улыбнувшись Паша проводил его взглядом полном призрения. И тут в его жизни

появился дядя Лёша. Он сидел на два ряда выше и все слышал.

— Прошу прощения, молодой человек, — сказал незнакомец. — Я невольно подслушал

Ваш разговор.

Васильков обернулся и посмотрел на незнакомца.

— Так и есть. Павел Васильков. И Вы отказались? Почему?

— Надоело, — ответил Паша.

— Надоело побеждать? — не унимался незнакомец.

— Сколько вопросов. Вы не прокурор, часом? — Паше не нравился этот разговор,

и он намеренно грубил.

— Тогда скорее милиционер, — ответил незнакомец с явной иронией в голосе.

Только сейчас Васильков заметил два больших шрама на левой стороне подбородка.

— Но я вижу, вы не расположены к беседе. Не буду Вам мешать.

— Да дело вовсе не в вас, — сказал Паша. — Завёл меня дед. Сначала сами

всё разрушат, а потом кричат: «За Родину, за Сталина!»

Соревнование продолжалось. На помост вышла очередная пара. Незнакомцу

было не больше сорока, крепкий дядька с волевыми, но добрыми глазами.

Надо заметить, Павлу льстило, что его узнали и, чтобы как-то извиниться

за грубость, он сам продолжил разговор.

— А вам, я вижу, это нравится? — сказал Паша и показал на спортсменов.

— Что именно? Вид спорта или поединок? — уточнил незнакомец.

— Поединок.

— Нравится. А вам нет?

— Нет. Да вы посмотрите, что они делают! — в этот момент один из спортсменов

пошел в наступление. — Движения грубые и неуклюжие, как швейные машинки.

Лет двести назад фехтование было искусством. А сейчас, где песня? Плавность

движений, ловкость финтов. Все забыто, танец поединка стал никому не нужен.

— Да вы прямо поэт! Позвольте представиться, Лукьянов Алексей Григорьевич

— дядя Лёша.

— Ну а меня вы знаете, — сказал Паша. — Судя по дяде Лёше, можно на ты.

Они пожали руки, Лукьянов одобрительно кивнул головой.

— Если тебе всё это так сильно не нравится, зачем ты здесь сидишь?

— Попросил вон тот агрессивный молодой человек, — ответил Васильков и

показал на одного из фехтующих. — Он хотел, чтобы я присутствовал, но

стать чемпионом ему не судьба.

— Отчего же?

— Я же говорю, слишком агрессивен, а это мешает думать. Чтобы выиграть,

нужно думать, а не просто колоть и рубить воздух. Вот и результат — он

проиграл. Еще ни разу не ушел дальше полуфинала. У него есть и вторая

мечта — играть на скрипке. Правда, он не взял еще ни одного урока.

— Если у тебя не занят четверг, могу предложить нечто иное, чем то, что