Последний хранитель вечности

Погожим апрельским вечером Паша сидел в машине Иваныча и высматривал свою

знакомую. Ничего особенного полковнику делать не пришлось. Он только было,

заговорил, что надо бы посмотреть на путанок, как ему ответили: «ЛЕГКО».

Как раз планировалась общегородская проверка в этой области человеческой

деятельности. Вдруг, какая новая зараза? Так милиция всегда на чеку! Василькову

и его спутникам любезно разрешили поприсутствовать на этом мероприятии,

а после него обещали дать возможность поговорить с кем потребуется.

Сказано — сделано. Жрицы любви повзводно грузились в поданные автобусы,

а жрецы стояли в стороне, уныло посапывая греческими профилями. Среди

пассажиров автобусов пашиной знакомой не было. Васильков даже отчаялся,

подумал, что забыл, как она выглядит. Не мудрено. Видел-то он её один

раз и всего чуть больше часа, а времени уже прошло о-го-го!

Ну что же, план рухнул. И такое бывает, подумал Васильков, как вдруг из

подворотни вывели четырёх «бабочек», успевших упорхнуть при первом же

шухере. Но они просчитались: в подворотне их ждала засада.

Васильков чуть не подпрыгнул на сиденье.

— Вот она!

— Ты уверен? — уточнил дядя Лёша.

— Однозначно!

Полковник вышел из машины, подошел к Серебряникову, что-то сказал ему, тот понимающе кивнул головой. Они пожали друг другу руки, и полковник

вернулся к машине.

— Можем ехать. Они будут чуть позже.

Восьмёрка мягко тронулась, аккуратно влилась в поток и уехала прочь от

злачного места. Милицейские автобусы, под завязку набитые добычей, вскоре

тоже заурчали и, как трамвай, направились, куда им было надо. А тем, кто

не разглядел синего маячка на их крыше, пришлось испытывать свои тормоза

на надежность.

В управлении не было никакой сутолоки. То есть движение было огромным,

но строго упорядоченным. Искатели приключений сидели в небольшой комнатке,

в стороне от местных проблем, и ждали. Ждали молча, очевидно, каждый из

них возлагал большие надежды на эту встречу.

Сразу по прибытии отсеять нужную леди было нельзя. Полковник попросил

всё сделать аккуратно и по-партизански. Девушек по очереди вызывали в

четыре комнаты, где с ними проводили профилактическую работу, то есть

капали на мозги и угрожали пожаловаться маме. После чего, предварительно

взяв честное пионерское, что они больше не будут, отпускали на все четыре

стороны. Путанки выучили наизусть эту процедуру и особенно не нервничали.

Правда, на этот раз придётся пройти еще мед обследование. Направление

на него выдавали вместе с пропуском на выход, и под расписку угрожающего

содержания.

В каждой комнате было по две двери. В одну человек входил, а выходил в

другую. Так что те, с кем уже побеседовали, не встречались с теми, кто

этой беседы только ожидал. Весь фокус заключался в том, что в комнате,

куда зашла наша принцесса, была еще одна дверь, третья, которая вела в

еще одну маленькую комнатку, где её ждали.

— Это что, спец обслуживание? — спросила путанка с порога, ничуть не растерявшись.

— Проходи, Тараканова, присаживайся, — сказал Серебряников, похлопав её

по плечу. — Есть к тебе один очень деликатный разговор.

— А я на деликатные темы не разговариваю.

— Лапочка, ты только намекни — и пару лет общего режима я тебе враз организую,

— заискивающе улыбался Серебряников.

— Скотина ты ментовская, — презрительно и нараспев сказала Тараканова.

— Ты бы с бычьём на улице такой смелый был, а не с нами.

— Значит, непонятно говорю? — сказал Серебряников, подняв брови домиком.

— Погоди, Серебряников, не дави! — вмешался полковник. — У нас дело серьёзное,

так что ты сходи погуляй.

— Как скажешь, Александр Григорьевич, не буду вам мешать, — Серебряников

ушел, но настрой Таракановой ничуть не изменился.

— Зря вы его отправили, Александр Григорьевич, — сказала она, — Я ведь

знаю, про что спрашивать будете. Про тех уродов, что вашего парня били.

Я не сумасшедшая еще. Они же меня потом…. Нет, мне там еще работать.

— Успокойся, — сказал Паша, — никто от тебя военную тайну не требует.

Помнишь, ты сказала, что уже где-то видела такую картинку, — он показал

Таракановой медальон.

— Конечно. Как только ты ушел, я и вспомнила. Люсик, ну, подруга моя,

она мне книгу показывала, а на её обложке то же, что у тебя на амулете.

У Василькова перехватило дыхание. Его товарищи тоже заерзали, но это не

шло ни в какое сравнение с тем, что испытывал Паша. Наконец-то! Столько

пережить — и вот оно, слепое проведение дарит подарок.

— А где, говоришь, живёт Люсик? — как бы невзначай поинтересовался Иваныч.

— Да какая разница, нет у неё больше этой книги. Тут какая история была.

У клиента не оказалось столько денег, насколько хватило темперамента.

Он предложил Иркену, ну, охраннику нашему, эту книгу взамен трёх сотен

зелёных. Иркен посмотрел её, он кое-что понимает в антиквариате, и согласился.

Лох ушел, а через четыре дня он эту книгу продал за две с половиной штуки,

прикинь!

— А кому ты, конечно, не знаешь?! — предположил полковник.

— Не знаю.

— А если подумать?

— Сказала, не знаю! Я и так уже лишнего наговорила! Иркен узнает, голову

оторвёт!

— Успокойся, никто тебя не тронет, — спокойно сказал Паша. — Только убьют