Последний койот

— Вскрытие было сегодня утром. Сердечная недостаточность. Не выдержал пыток.

Босх немного помолчал. Силы понемногу начинали к нему возвращаться.

— Может, расскажете мне все остальное?

— А там нечего больше рассказывать. Это все. Никаких улик. Ни на теле, ни в машине. Изнутри все протерли. Ни одной зацепки. Все, тупик.

— А одежда?

— Она была там же, в багажнике. Там тоже не за что зацепиться. Но одну вещь убийца все-таки забрал.

— Какую?

— Жетон. Этот ублюдок забрал его жетон.

Босх молча кивнул и отвел взгляд. Оба долго молчали. Перед глазами Босха продолжал стоять мертвый Паундз, и перед глазами Ирвинга, надо полагать, тоже.

— Значит, — нарушил наконец молчание Босх, — вы посмотрели на то, что с ним сделали, — на следы пыток и все остальное — и первым делом подумали на меня. Что ж, приятно, когда твои коллеги хорошего о тебе мнения.

— Послушайте, детектив, вы только две недели назад высадили головой этого бедолаги стекло. Мы получили от него дополнительный рапорт о том, что вы ему угрожали. Что, по-вашему, мы должны были…

— Я ему не угрожал. Он…

— Мне все равно, угрожали вы ему или нет. Он написал рапорт. Точка. Правда это или нет, но он написал рапорт, следовательно, он считал, что вы представляете для него угрозу. Что, по-вашему, мы должны были сделать? Проигнорировать это? Просто сказать: «Гарри Босх? Ну что вы, наш дорогой Гарри никогда в жизни не мог бы так поступить»? Не говорите ерунды.

— Ладно, ладно, вы правы. Я сглупил. А жене он вообще ничего не сказал перед выходом из дома?

— Только то, что ему позвонили и ему нужно отлучиться на часик, чтобы встретиться с одним очень важным человеком. Имени он не назвал. Звонок был около девяти вечера в пятницу.

— Он сказал ей это именно в такой формулировке?

— Не знаю, наверное. А что?

— Просто если он именно так выразился, тогда, возможно, в деле могли участвовать сразу два человека.

— Почему?

— Потому что, судя по формулировке, звонил ему один человек, а встречаться он должен был с другим, кем-то очень важным. Если бы этот другой позвонил ему сам, он сказал бы жене: так, мол, и так, мне только что позвонил один очень важный человек, и мне нужно с ним встретиться. Понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю. Но тот, кто звонил, вполне мог воспользоваться именем какого-то важного человека в качестве наживки, чтобы заставить Паундза выйти на улицу. А сам этот человек мог вообще ни сном ни духом об этом не ведать.

— Тоже верно. Но как бы то ни было, звучать эта история должна была убедительно, иначе Паундз никуда не поехал бы в одиночку на ночь глядя.

— Возможно, этот важный человек был ему знаком.

— Возможно. Но тогда он, скорее всего, назвал бы жене его имя.

— Справедливо.

— Когда он уходил из дома, при нем ничего не было? Может, портфель, или папка, или еще что-нибудь?

— Если что-то и было, нам об этом ничего не известно. Его жена в это время смотрела телевизор, так что не видела, как он уходил. Мы очень подробно ее опросили. И дом тоже осмотрели сверху донизу. Безрезультатно. Портфель он оставил у себя в кабинете в участке, не стал брать его домой. Зацепиться не за что. Честно говоря, ты был самым перспективным кандидатом на роль подозреваемого, но у тебя алиби. И тут я вынужден вернуться к своему вопросу. Могли какие-то твои действия иметь отношение к смерти Паундза?

Босх не смог заставить себя рассказать Ирвингу о том, что, по его мнению, случилось с Паундзом. Это было даже не то что мнение, он просто это знал, знал где-то в глубине своей души. Но остановило его не чувство вины, нет. Это было желание выполнить свою миссию самостоятельно. Месть, понял он вдруг, дело сугубо индивидуальное, личная миссия, о которой ни в коем случае нельзя говорить вслух.

— Я не знаю, что вам ответить, — сказал он. — Я ничего Паундзу о своем расследовании не рассказывал. Но он спал и видел, как бы выжить меня из отдела. Да, о покойниках плохо не говорят, но он был сволочью и хотел от меня избавиться, и вы прекрасно это знаете. Так что он готов был носом землю рыть, лишь бы накопать на меня хоть что-нибудь. Я появлялся тут на прошлой неделе пару раз, и кое-кто из ребят меня видел. Могло и до него дойти. Не исключаю, что он мог случайно на что-то наткнуться. Следователь из него был никудышный, так что он мог допустить промах. Не знаю.

Ирвинг посмотрел на него мертвым взглядом. Он явно пытался понять, что из этого вранье, а что правда. Босх заговорил первым:

— Он сказал, что ему нужно встретиться с одним важным человеком.

— Да.

— Послушайте, шеф, я не в курсе, что Маккитрик рассказал вам о нашем с ним разговоре, но вы же знаете, что в деле моей матери… фигурировали, скажем так, некоторые влиятельные лица, с которыми она общалась. Вы имели некоторое отношение к этому делу.

— Да, имел, но после того, как нашел ее, непосредственно в расследовании участия не принимал.

— Маккитрик что-нибудь рассказывал вам про Арно Конклина?