Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Однако до окончания военной кампании было еще далеко. Теперь Филипп намеревался нанести решающий удар по одному из союзников Этолии в Пелопоннесе — Спарте. Он объявил сбор войска в Teree (Polyb., V, 17, 8–9) и, набрав его, неожиданно вторгся в Лаконику. Согласно Полибию, эффект от его появления был ошеломляющим (Polyb., V, 18). Прошла всего неделя, как царь покинул Этолию, а македонская армия уже вторглась в Пелопоннес. Филипп опустошил земли Спарты, как говорит историк (Polyb., V, 19), «исходив ее всю». Спартанцы не оказали сколько-нибудь серьезного сопротивления[351]. Маршрут царя Полибий излагает так: от Амикл он двигался на юг, до так называемой стоянки Пирра, затем подошел к Карнии, потом безуспешно пытался взять Асину, спустился к Тенару, оттуда повернул на север, прошел мимо Гифия, где располагались верфи и имелась гавань, остановился в Гелии, оттуда вновь прибыл в Амиклы. Ему было отправлено подкрепление из Мессении, однако оно было разбито Ликургом (Polyb., V, 20). Битва между спартанцами и македонянами произошла в долине перед Спартой, принеся быструю победу Филиппу (Polyb., V, 23). Казалось, следовало ожидать повторения сценария с Фермом, но царь не последовал ему. Он вернулся в Коринф.

В историографии нет однозначной оценки действий Филиппа в этот военный год. По мнению В. Тарна, например, разорение Ферма в условиях, «когда он одним глазом смотрел на Италию, а другим — на заключение мира, было ошибкой, которая сделала примирение сторон невозможным»[352]. В противоположность ему Ф. Уолбэнк считает вторжение в Этолию эффективной кампанией, свидетельствующей о росте полководческих способностей царя[353]. Н. Хэммонд вообще называет этот поход «очевидным мероприятием»[354].

Не стоит игнорировать ни одну из указанных точек зрения. Как было сказано выше, для вторжения македонских сил в Этолию сложились весьма благоприятные условия. Военные способности Филиппа в этот сезон проявились столь же ярко, как и зимой 219/8 г. Он продумал стратегию этой кампании, его действия нельзя назвать спонтанными. Вероятно, не следует доверять и словам Полибия о дурных советах и влиянии окружения на царя.

Следует учитывать тот факт, что личное присутствие командующего на поле битвы в античное время было очень важно: он не только определял стратегию и тактику столкновения, но и лично вел армию в бой, хотя при этом мог потерять контроль над ходом битвы. Как пишет П. Левек, Полибий выделяет два типа полководца: «один — рассудительный стратег, герой, умеющий совместить ясновидение и отвагу, к ним автор относит Филопемена, Ганнибала, Эмилия Павла; второй — импульсивный полководец, который сам становится причиной своего поражения, отрицая логический подход»[355]. К последнему типу он причислил Филиппа V и его сына Персея. Однако, историк явно сгустил краски и был несправедлив к македонским правителям, во всяком случае к Филиппу, чей военный талант проявился уже в его первой войне.