Последний контакт

— Может, астероид? — предположил Медведев. Он уже пришел в себя и, в отличие от Балычева, который предпочёл остаться на полу, даже встал.

Вершинин покачал головой.

— Не мог это быть астероид. Оповещение сработало бы, плюс у нас отличные щиты.

— Ну, как выяснилось, не такие уж и отличные, — Виктор указал на последние два отсека корабля, мигающие красным. Схема, парящая перед пилотами, выводила визуализацию повреждений.

— Повреждены шлюзовой и реакторный отсеки, — голос Аллы Марр прозвучал, как приговор.

— Что с питанием? — спросил Сопкин.

— Перешли на резервное.

— Реактор?

— Произошел аварийный сброс стержней.

По спине у Медведева пробежал холодок.

— Это что, мы остались без атомного реактора в двух световых годах полёта от Земли? — спросил он.

— Ты всё слышал, — тихо ответила Алла. — Давайте выясним, что с остальными.

На связь никто не выходил. Системы корабля фиксировали присутствие живых людей в реакторном и техническом отсеках, но на все попытки связаться с уцелевшими членами экипажа селектор отвечал молчанием.

— Проверь капсулы, — посоветовал Вершинин.

Алла вывела на экран данные о состоянии имеющихся на борту капсул.

— Точно! — радостно сказала она. — Они все живы и лежат в спасательных капсулах.

— Где именно? — спросил Сопкин.

— Заняты три капсулы — одна в реакторном отсеке и две в техническом.

— Ты можешь с ними связаться?

— Попробую, но связь будет односторонняя. Готово. Они должны вас слышать, капитан.

Сопкин наклонился к приборной панели и громко произнес:

— Всему экипажу! Ситуация стабилизирована. Не покидать корабль. Повторяю. Корабль на капсулах не покидать!

Решение капитана все поняли правильно. Корабль был всё ещё в строю, а в случае экстренной эвакуации люди в капсулах были обречены затеряться в космосе навсегда.

— Так, — собрался с мыслями Сопкин, — что у нас с повреждениями?

— Давление стабилизировано, капитан, — отрапортовала Алла Марр. — Дроны-ремонтники, очевидно, подлатали дыры.

— Что произошло? — просипел откуда-то из угла Балычев.

— Позже, — отмахнулся капитан. — Когда можно разблокировать отсеки?

— Композитная пена застывает за пару часов, думаю, автоматика…

— Что (непечатно) тут произошло? — заорал на капитана Балычев.

Сопкин резко поднялся с кресла и подошел к лежащему на полу оператору буровой установки.

— Отставить панику! — грозно рявкнул он. — Откуда мне знать, что произошло? Я находился здесь, с вами, и видел всё то же, что и вы! Сперва нужно выручить ребят, а с причинами будем разбираться после.

За Балычева говорил страх, все понимали это. Это был его первый дальний полёт, а настолько дальних так и вообще никто и никогда не совершал. И тем не менее Медведева покоробило это малодушие коллеги. Как ни крути, но на борту «Марка-10» собрались профессионалы. Капитан и пилоты действовали слаженно и чётко. Кризисная ситуация была преодолена в кратчайшие сроки. Даже Валерия вела себя более мужественно, хоть и получила от Виктора знатную оплеуху.

Балычев почувствовал на себе взгляды товарищей и понуро опустил голову.

Алла Марр продолжила:

— Автоматика должна разблокировать отсеки часа через два.

Капитан вернулся в кресло первого пилота.

— Давай в таком случае проведём полную диагностику корабля. Мне нужно знать обо всех критических повреждениях — это раз. В первую очередь проверь груз. Что с дальней связью — это два. Что с реактором — три. И сколько у нас энергии — четыре.

Двери переборок открылись сами спустя сорок минут. Алла, очевидно, перестраховывалась в своих прогнозах. Первым делом капитан и пилоты провели визуальный осмотр повреждённых отсеков. Валерия и Медведев тем временем освободили из плена герметичных спасательных капсул остальных членов экипажа.

В капсулах технического отсека находились инженер Корнеев и геолог Васильев, физика Ильина вызволили из капсулы в реакторном отсеке. Бледные и перепуганные, они первым делом подверглись осмотру медика. Остальных Валерия осмотрела ещё на мостике.

Завершив ревизию корабля, пилоты и капитан вернулись в жилой отсек и порадовали всех хорошими новостями.

— Все пробоины герметично заделаны. На данный момент угрозы разгерметизации корабля нет.

— Что с реактором? — первым делом спросил Ильин.

— Это я у тебя должен спросить, — ответил капитан, — в момент взрыва ты был в реакторном отсеке.

— Да, ублюдок, — взорвался Балычев, словно ждал этого момента с самого крушения, — что ты там натворил?

И без того бледный физик побелел ещё сильнее.

— Ничего! Я ничего не натворил! Я услышал какой-то треск, завыли сирены, и я тут же прыгнул в аварийную капсулу, как это предписывает регламент на случай ЧС.

— А что ты вообще там делал? — не сдавался Балычев.

— Работал! — физик, похоже, успел взять себя в руки и оправиться от первого натиска. — Проверял работу реактора. Запускал алгоритмы проверок. Я, вашу мать, делал свою работу!

— Так, успокоились оба! — вмешался в перепалку капитан. — Владимир Иванович, вас никто ни в чём не обвиняет, нам просто нужно понять, что произошло. Вы были у реактора, когда всё это случилось. Так?

— Так.

— Отлично. В каком состоянии был реактор на тот момент?