— И что вы (непечатно) будете делать? — внезапно заорал пилот. — Васильева грохнули, вы хоть пальцем пошевелили? И вот Алку теперь…
Вершинин резко встал и посмотрел на капитана. Лицо его исказила гримаса боли вперемешку с бессильной злобой.
— Ничего вы не можете. Мы все ничего не можем! Этот блядский корабль убивает нас одного за другим, а мы лишь руками разводим. Камер нет, того нет, сего нет! Сука!
Капитан позволил пилоту выговориться, и тот, выплеснув свою боль, рухнул на пол, задыхаясь от рыданий.
— Тело унести, — ледяным тоном приказал Сопкин. Лицо его сейчас не выражало ничего, кроме суровости. — Аккуратно положите там, с Васильевым. Балычев, Корнеев — к капсулам, заступайте на дежурство. Не хватало ещё и их потерять. Валерия, приведите в чувство первого пилота — он нужен мне дееспособным. Всем оставаться тут и никуда не выходить. Даже нужду справляйте здесь, друг при друге. Это и вас, Валерия, касается. Дверь в отсек не запирать, подоприте чем-нибудь. Мужчинам быть начеку: если убийца не один из нас, то мы все в опасности.
— А ты куда, Георгий? — робко поинтересовался Ильин.
— Я буду на мостике. Есть у меня одна идея.
С этими словами капитан покинул кают-компанию, оставив наедине с трупом Мирскую, Ильина, Медведева и убивающегося по подруге Вершинина.
Тело Аллы Марр перенесли во второй секционный отсек Ильин и Медведев. Вернувшись, они обнаружили Вершинина на полу без сознания. Мужчины тут же уставились на Мирскую, стоящую с инъектором в руках, и та поспешила успокоить их:
— Я вколола Сергею успокоительное, он просто спит.
Ильин, недоверчиво покосившись на тело пилота, присел рядом и проверил пульс. Мирская злобно усмехнулась:
— Что, думали, я его убить решила, пока вы с очередным моим трупом возитесь?
— Успокойтесь, Валерия, — сухо ответил Медведев. — Ничего мы не думаем. Просто уже и на воду дуть будешь, такая херня творится на корабле.
— Он живой, — сказал Ильин и поднялся с колен.
— Идиоты, — констатировала уязвлённая недоверием Мирская. — Если бы я хотела вас всех перебить, то придумала бы куда более простой способ. Прививки бы вам поставила. Всем. С ядом каким-нибудь.
— А ты, похоже, думала об этом уже, да? — спокойно ответил на это Ильин и бросил на Валерию суровый взгляд.
— Нет, только сейчас догадалась, сразу же после убийства второго пилота. Я же такая дура, совсем не понимаю, что без всех вас мне тут не выжить одной. Сплю и вижу, как будет весело подыхать в одиночестве в двух, мать его, световых годах от Земли!
— Валерия, не ёрничайте, — спокойно сказал Медведев. — Владимир Иванович имел в виду, что вам это мог приказать голос.
Девушка засмеялась, но смех получился натянутым.
— Вы по себе судите, да?
— Да, — спокойно согласился Виктор. — Вы с Корнеевым единственные, кто не поднял руки, когда капитан об этом спрашивал. Нас всех преследует здесь что-то или кто-то. Они нашептывают нам самые ужасные мысли, пытаются вынудить нас действовать только в собственных интересах. Вы разве ещё не поняли?
— Что?
— Да ничего! — Медведев тоже сорвался и перешёл на повышенные тона. — Нас тут просто стравливают между собой!
— Кто? Вы совсем уже больные? Какие (непечатно) голоса? Что вы несете?
— Валерия, — вмешался Ильин, — ради вашего же блага лучше признать очевидное. Виктор прав. Тут действительно присутствует какая-то сила, которая на нас действует. Не нужно бояться сознаться в этом. Чем больше мы будем знать друг о друге, тем больше у нас шансов.
— Да? А что же тогда вы ни о чем не рассказываете? Что-то я ничего не слышала о том, что нашептывает вам ваш голос.
— Хотите знать? — с вызовом спросил Ильин. — А я могу рассказать. Только вам это вряд ли понравится.
— Уж будьте так любезны!
— Что же, извольте выслушать. Только предупреждаю — то, что я скажу, не признание и не исповедь. Только факты.
— Владимир Иванович, если вы не готовы…
— Я знаю, к чему готов, а к чему нет! — оборвал Медведева физик. Ильин вдруг закрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов и уже более спокойным голосом начал говорить. — Все знают меня только с профессиональной стороны. Физик-ядерщик, специалист по субатомной материи, теоретик, доктор физико-математических наук. Блестящее научное прошлое, блестящие перспективы. Но однажды я всё бросил и ушел из науки. Я сопровождаю такие экспедиции, как эта, уже больше двадцати лет. Ради полётов в дальний космос я забросил научную работу, но мало кто знает, почему я так круто изменил свою жизнь.
— Что-то личное, доктор? — участливо поинтересовался Медведев. Физик кивнул.