Последний крик моды. Гиляровский и Ламанова

Громила дернул щекой и затянулся своей «козьей ножкой».

– Хорошо, – согласился я. – Предположим, что все так и будет. А дальше?

– А дальше я с Ренардом в чулане немного потолкую. Без свидетелей, – спокойно ответил Арцаков. – Думаю, у него вся охота пакостничать после этого пройдет. – Нет, – сказал я, – дальше будет не так. Арцаков молча посмотрел на меня.

– Дальше, – продолжил я, – с вами пойдут два полицейских, оформят поимку Ренарда с поличным и увезут с собой. А вы, как только они начнут оформлять протокол, исчезнете, чтобы не подставляться.

– Мы так не договаривались, – сказал Арцаков, – мне Ренард самому нужен – расквитаться за Митю Березкина.

– Вряд ли сам Ренард твоего Митю уродовал, – ответил я на это. – Возьми себе Змеюку. С него и весь спрос, как я понимаю. Но Ренард пойдет под суд за мое похищение. Так будет надежнее. Он, конечно, будет все отрицать, но его же возьмут с поличным – так что…

– Не нравится мне это, – мотнул головой Арцаков. – Зря ты, Алексеич полицию позвал.

– Так надо, Петр Петрович, – ответил я. – Чувства твои мне понятны, однако это я рискую шкурой, так что я и буду правила устанавливать. Согласен?

– Полиция? – спросил Болдоха. – Тогда я точно смотаюсь.

– Ладно, – тяжело согласился Арцаков, – только уж тогда я Змеюку точно с собой забираю.

– Забирай!

– Кто хоть из легавых приедет? – спросил Арцаков. – Знакомые твои?

– Архипов Захар Борисович. Из Сыскного. И с ним еще кто-то.

– Архипов? – переспросил Петр Петрович. – Такой, с усиками?

– Он.

– Знаю. Ну что, посидим еще немного, и я пойду в засаду садиться.

Арцаков вынул из кармана свою сигарку, потом посмотрел на нее и сунул обратно.

– Учуют запах. Ни к чему это.

Минут через десять Арцаков поднялся, вынул из кармана два куска веревки и, усадив меня в угол, где прошлой ночью сидел Болдоха, связал мне руки и ноги, показав, как можно одним движением освободиться от пут. Потом, повернувшись к Болдохе, он погрозил ему пальцем и вышел.

Мы остались вдвоем с громилой. Тот сидел, облокотясь на стол и свесив свою кудлатую голову.

– Ну, Ляксеич, снова мы с тобой вдвоем остались, – сказал он наконец. – Не страшно?

Я поерзал на полу, устраиваясь поудобнее.

– Нет, – ответил я. – Чего бояться? Вокруг наши.

– Так-то так, – ответил громила. – А что, если я тебя прирежу и спокойно уйду? Меня же выпустят – сам слышал. Вот дождусь, как Ренард приедет, чик тебя по горлу и – на все четыре? «Ага, – подумал я, – этот вариант мы как-то не продумали…»

– Арцаков тебя все равно найдет. Из-под земли достанет.

– Может, достанет, – согласился Болдоха, – а может, и нет. Уеду в Рязань или на Урал подамся. Кто меня там разыщет? А? – А ты попробуй, – предложил я спокойно. – Одно дело было там, под землей, – никто и не знал, что мы с тобой там встретимся. Ну, пошел человек под Хитровку и пропал там – дело обычное. Другое дело сейчас – когда все знают, что ты тут, со мной. Тебя не только Арцаков искать будет, но и вся полиция. И на Урале, и в Рязани, и в царстве Польском.

– Это – да, – согласился Болдоха. – Зря я вообще в это дело полез. Вот как чуял! Да и Ренард этот – та еще сволочь! Ты его знаешь? – Разговаривали как-то один раз.

– Ну… Это не считается. Ладно, сейчас сам увидишь.

– А ты знаешь, что Змеюка – его родной брат? Болдоха пожал плечами.

– Этот? Ну и что?

Я хотел расспросить Болдоху про телохранителя Ренарда, но не успел – входная дверь скрипнула, в предбанник ворвался холодный ноябрьский воздух и на пороге появился Ренард собственной персоной – в короткой шубе, с тростью в руках. За его спиной мелькнула маленькая голова Змеюки.

– Так-так – так! – сказал Ренард своим высоким голосом. – Какая приятная встреча, господин Гиляровский! Просто подарок!

22 Исповедь

Модельер прошел внутрь. За ним в предбанник скользнул и Змеюка – взгляд его только раз прошелся по моему лицу. В руке телохранитель держал саквояж.

– Это, – сказал Болдоха, вставая с табурета. – Все как договаривались. Я пойду пока отолью за угол, а то засиделся вас тут ожидаючи.

– Сиди! – приказал Ренард. – Ты еще нужен.

– Этак я под себя обделаюсь, – нервно возразил Болдоха. – Я на минутку. Никуда я не сбегу. Чего боитесь-то?

– Сначала расскажи, как ты поймал этого. – Ренард указал на меня кончиком трости. Болдоха замялся.

– Ну?

– Это… вчера вечером пришли мы на Дмитровку. Со дворов. Смотрим – Ляксеич идет. Ну, я подумал, что вам он будет поинтересней, чем портниха какая. Мы, эта… накинулись, стукнули его пару раз. И – сюда.

– Хорошо, – кивнул Ренард, снимая шубу. – Куда повесить?

– А вона, на гвоздь.

Модельер повесил шубу на гвоздь, вколоченный у двери, и, обернувшись к Змеюке, протянул руку. Тот передал саквояж.

– Вот, господин журналист! – Ренард потряс передо мной саквояжем, в котором что-то звякнуло. – Вот что я вам принес. Гостинцы.

– Не нужны мне ваши гостинцы, – сердито пробормотал я. – Зачем приехали, говорите. Болдоха нервно переминался с ноги на ногу.

– Мне бы до ветру… Ренард резко обернулся к нему.

– Что ты заладил, а? Смыться хочешь?

– Нееее… Сколько сидел с этим… И куда мне смыться? Деньги принесли? Куда мне без денег-то?