Последний лист

– Знаю, – сказала Мэри. – И вы много глупостей наделали. Надеюсь, что вы не нашли того, чего не хотели найти, и что вы не пробовали вылезать на остановке, когда и остановки-то никакой не было, и что с вами за ваше трёхлетнее отсутствие не случилось всего, чего вы ожидали.

– До моего отъезда у меня было одно желание, – сказал Айвз.

Ясные глаза Мэри смотрели прямо в его глаза; она слегка улыбнулась нежной улыбкой.

– Да, было, – сказала она. – Вы хотели, чтобы я была вашей. И вы могли добиться своего, вы сами это знаете.

Айвз, не отвечая, медленно оглядел комнату. В ней не произошло никаких перемен с тех пор, как он был здесь в последний раз – три года тому назад. Он ясно припомнил, о чём он тогда думал. Обстановка этой комнаты, казалось, была так же вечна, как вечны горы. Здесь не могло произойти никаких перемен, кроме тех, которые производит разрушительное время. Этот оправленный в серебро альбом всегда будет лежать на определённом месте на столе, эти картины всегда будут висеть там же на стенах, эти стулья всегда окажутся на своих местах – и утром, и днём, и ночью, пока дом будет существовать. Медный каминный прибор – это памятник, воздвигнутый в честь порядка и неизменности. Кое-где лежали столетние реликвии, которые всё ещё были дороги и долго ещё будут дороги кому-то по воспоминаниям. Тот, кто шёл в этот дом, мог не сомневаться и не строить предположений. Он найдёт там лишь то, что оставил, и оставит лишь то, что нашёл. Случайность – эта женщина под покрывалом – никогда не поднимет руку, чтобы постучаться в двери этого дома.

Перед ним сидела девушка, составлявшая часть этой комнаты, уравновешенная, милая, постоянная. Она не сулила ничего неожиданного. Можно было прожить с ней целую жизнь и не заметить перемены в ней, хотя бы она поседела и покрылась морщинами. Три года Айвз провёл вдали от неё, и она всё-таки ждала его, постоянная и неизменная, как самый дом. Он был убеждён в том, что она когда-то любила его. Именно уверенность, что это всегда так будет, и заставила его уехать. Вот какие мысли бродили у него в голове.

– Я на днях выхожу замуж, – сказала Мэри.

* * *

В следующий четверг Форстер второпях заехал днём в гостиницу к Айвзу.

– Послушайте, старина, нам придётся отложить наш обед на год или больше; я еду за границу. Пароход отправляется в четыре. Наш разговор на днях произвёл на меня большое впечатление и заставил меня решиться. Я хочу потолкаться по миру и отделаться от этого гнёта, который давит и меня, и вас, – от этого ужаса заранее знать, что должно произойти. Я сделал одну вещь, за которую меня слегка мучит совесть; но я знаю, что так будет лучше для нас обоих. Я написал моей невесте и всё ей объяснил – откровенно сказал, почему я уезжаю, – сказал, что я не сумею примириться с однообразием семейной жизни. Как по-вашему, правильно ли я поступил?

– Не мне судить об этом, – сказал Айвз. – Валяйте, поезжайте охотиться на слонов, если вы думаете, что это внесёт элемент случайности в вашу жизнь. В таких случаях каждый должен решать за себя. Но я хочу вам сказать лишь одно, Форстер: я нашёл свой путь, я открыл самую азартную в мире игру – игру рискованную, которой нет конца, приключение, которое может окончиться седьмым небом или темнейшей пропастью ада. Человек, отдавшийся ей, должен быть начеку всю жизнь, пока не захлопнется над ним крышка гроба, ибо он никогда не будет «знать» – до последнего дня своего, – и даже тогда ничего не узнает. Это плавание без руля и компаса, где приходится самому быть и капитаном, и экипажем и одному день и ночь бессменно стоять на вахте. Я нашёл приключение. Не беспокойтесь о том, что вы покинули Мэри Марсден, Форстер. Я обвенчался с нею вчера в полдень.

Орден золотого колечка

Автобус «Обозрение Нью-Йорка» готовился тронуться. Вежливый кондуктор рассадил весёлых обозревателей на верхушке. Тротуар был запружен зеваками, собравшимися посмотреть на зевак. Так подтвердился ещё раз закон природы, гласящий, что всякая тварь на сей земле является добычей другой твари.

Человек с рупором высоко вознёс своё орудие пытки. Машина огромного автобуса забилась и запыхтела, как сердце у заядлого кофепийцы. Обозреватели на верхушке нервно ухватились за поручни. Старая дама из Вальпарейзо, Индиана, закричала, что она хочет на сушу. Но, прежде чем колёса начнут вращаться, выслушайте краткое предисловие, которое укажет вам кое-что интересное в турне, предпринятом для обозрения жизни.