Последний лист

– Видимо, и мне придётся признаться, – сказал Айвз, широко улыбаясь. – Я – владелец этой гостиницы. Разумеется, я не управляю ею лично, но всегда держу для себя номер в третьем этаже на случай, когда я ночую в городе.

Он подозвал лакея и сказал:

– Что, мистер Гильмор ещё в конторе? Отлично. Передайте ему, что мистер Айвз здесь, и попросите его распорядиться, чтобы мои комнаты были убраны и проветрены.

– Ещё одно рискованное приключение, прерванное неизбежностью, – сказал Форстер. – Нет ли в следующем номере загадки без ответа? Но вернёмся, если вы ничего не имеете против, к нашей прежней теме минуты на две. Мне не так уж часто приходится встречаться с человеком, которому было бы понятно, какой недостаток я нахожу в жизни. Через месяц будет моя свадьба.

– Воздерживаюсь от комментариев, – сказал Айвз.

– Правильно. Я кое-что добавлю к моему заявлению. Я всей душой люблю «её», но я всё-таки никак не могу решить, ехать ли мне с нею в церковь или же дёрнуть без неё на Аляску? Это то же самое, о чём мы с вами только что рассуждали: брак – конец всяких приключений. Всем нам известна ежедневная рутина; после утреннего завтрака вы получаете поцелуй, пахнущий цейлонским чаем; затем вы отправляетесь в контору, возвращаетесь домой и переодеваетесь к обеду; два раза в неделю театр… счета… по вечерам большей частью тоска и попытки поддержать разговор… иногда лёгкая ссора, может быть, даже как-нибудь и крупная, с разводом, или же успокоение в мирном довольстве среднего возраста, что, пожалуй, хуже всего.

– Понимаю, – с знающим видом кивнул Айвз.

– Меня заставляет колебаться, – продолжал Форстер, – именно эта убийственная уверенность во всём. После этого уже ничего не найдёшь «за ближайшим углом».

– После церкви ничего, – сказал Айвз. – Знаю.

– Поймите, – сказал Форстер, – что у меня нет ни малейшего сомнения относительно моего чувства к «ней». Могу сказать, что я искренно, глубоко люблю её. Но в крови, которая течёт по моим жилам, есть что-то, громко протестующее против заранее вычисленных формул всякого рода. Я не знаю, чего именно мне хочется. Я знаю только, что мне этого хочется. Я, наверное, говорю невероятные глупости, но сам я понимаю, что хочу сказать.

– Я вас понимаю, – сказал Айвз, медленно улыбаясь. – Ну-с, я теперь, кажется, пройду к себе в номер. Был бы очень рад, мистер Форстер, если бы вы согласились как-нибудь пообедать со мной здесь в один из ближайших дней.

– В четверг? – предложил Форстер.

– В семь, если вам удобно, – ответил Айвз.

– Идёт, – согласился Форстер.

В половине девятого Айвз взял извозчика и подъехал к дому на одной из чопорных Семидесятых улиц в западной части города. По предъявлении карточки он был введён в приёмную старинного дома, куда ни разу не осмеливался проникнуть дух Риска, Случайности и Приключения. На стенах висели картины: натюрморты, Уистлер, грёзовская головка. Это был настоящий домашний очаг. На столе лежал альбом из сафьяна с украшениями из оксидированного серебра по углам. Часы на камине громко тикали и издавали предупреждение, когда стрелка показывала без пяти девять. Айвз с любопытством посмотрел на них и вспомнил, что у его бабушки тоже были часы с таким предупредителем.

И затем по лестнице сошла Мэри Марсден и вошла в комнату. Ей было двадцать четыре года; наружность её я предоставляю вашему воображению. Но я должен сказать одно: молодость, здоровье, красота, мужество и зеленовато-фиалковые глаза – всё это очень красиво, а она обладала всем этим. Она протянула Айвзу руку с милым сердечным выражением, говорившим о давнишней дружбе.

– Вы не можете себе представить, – сказала она, – как мне приятно, когда вы заходите – хотя бы раз в три года.

Беседа длилась полчаса. Признаюсь, что передать их разговор я не могу. Возьмите любой роман из ближайшей библиотеки, и вы найдёте его там. Когда всё такое было сказано, Мэри сказала:

– Ну что же, нашли вы за границей то, что искали?

– Что я искал? – сказал Айвз.

– Ну да. Ведь у вас всегда были какие-то странности. Ещё мальчиком вы никогда не хотели играть в шарики или в бейсбол или вообще в игры, где есть правила. Вы любили нырять в воду, когда вы не знали, какая там глубина – десять дюймов или десять футов. И потом, став взрослым, вы не изменились. Мы часто удивлялись вашим странностям.

– Я, вероятно, неисправим, – сказал Айвз. – Я противник учения о предопределении, тронного правила, закона притяжения и всяких тому подобных вещей. Жизнь всегда казалась мне романом с продолжением, который печатается в журнале, но только в каждом номере печатают краткое содержание не предыдущих, а последующих глав.

Мэри весело расхохоталась.

– Боб Эмз как-то рассказал нам, – объявила она, – про один забавный ваш поступок. Это было на юге. Вы ехали в поезде и вылезли в каком-то городе, где вовсе не намеревались останавливаться, и всё потому, что кондуктор вывесил в вагоне название следующей станции.

– Помню, – сказал Айвз. – Вот эта самая «следующая станция» именно то, от чего я всю жизнь старался уйти.