Последний мужчина

Миновала секунда-другая, Юна приходила в себя и следовала дальше. Внезапно за углом, как из засады тигр антилопу, её вновь атаковал чудодейственный аромат, и она опять непроизвольно замедляла шаги, подчиняясь неведомому диктату. В результате к служебному зданию чувственная женщина добиралась одновременно и в высочайшем эмоциональном тонусе, и в смятенном состоянии.

Если первые два утра траекторию движения Роману диктовал традиционный маршрут, по которому всегда вышагивали упругие ножки секретаря Высшего Совета, то третьей рассветной порой Загорцев скорректировал «правила игры»: он изменил трассу следования аромата. Уже он заманивал Юну за собой. И та, нервничая, поглядывая на часики и покусывая губки, следовала за влекущим запахом. И пусть тот в итоге вывел её всё к тому же особняку Высшего Совета, но, тем не менее, вывел иным путём. Юна подчинилась иррациональной силе! Искус чувств победил доводы даже таутиканского (не забудем: женского) разума.

Здесь нелишним будет добавить, что титанические усилия мыслелоба вывели из себя не только женщину с нежным выражением лица. Если та следовала за невидимым инопланетянином, то их обоих преследовала…Уиз, тоже ревниво покусывая губки. Уиз сознавала, что её поведение дискредитирует звание таутиканки в той же мере, что и реакция Юны на животные раздражители. Понимала и, тем не менее, ничего не могла с собой поделать.

Напоследок правомерно предположить, что Всевышний (тоже, как-никак, мужчина, тем паче — Первый), также взирал, только свысока, на неуклюжие потуги и выверты Загорцева, снисходительно посмеиваясь над ним. Ну, а чего же хотел от него Всемогущий, самолично лишив неразумное дитя своё достоинств из прошлой жизни, и не вознаградив его добродетелями в настоящей? Вот и приходилось имперянину коряво «выкаблучиваться», дабы залучить в сети желанную «золотую рыбку».

Ежели Господь есть, то он должен быть милостив и всемогущ. Причём, наперёд обязательно милостив. А нужда в том была — ведь кроме союзников у Романа появились и недруги. В том числе недруги по недоразумению своему. Про то и речь впереди.

Глава девятая

1

Бонз был нестандартным таутиканцем. Если его соплеменники и без того были чуточку помешаны на дисциплине, то у него стремление к неукоснительному порядку приобрело педантично-гипертрофированное значение, превратилось в навязчивое состояние.

По происхождению Бонз принадлежал к «дублёрам». И на стадии его продуцирования из биологической матрицы случился малозаметный сбой, повлёкший за собой то, что новорождённый оказался предрасположенным к тому, чтобы даже атомы во вселенной разложить по полочкам. Скрупулёзность мышления затмевала в нём здравый смысл. А занятия надзорными функциями усугубили эту косность.

Общепризнано, что чиновник и его должностное кресло взаимно влияют друг на друга. И ещё не известно, чьё воздействие решающее. Так вот, бюрократическая должность ровно настолько же программировала поступки главного этика, насколько он домогался её. Та синекура, что таутиканцам была противна и комплектовалась по остаточному принципу (как в мальчишеском футболе: лучшие отряжаются забивать голы, а в ворота ставят «ботаников»), Бонзу представлялась священной. В свою очередь ортодоксальная въедливость дисциплинированного служаки пришлась «ко двору» в надзорной инстанции. И педант, пройдя служебную лесенку с низшей ступени, «на безрыбье» был избран главным этиком. Минули годы, менялось бытие, но не эволюционировал и не развивался Бонз. Он всё радикальнее костенел в заскорузлом мундире.

Если уж эволюционное реформирование таутиканского уклада раздражало Бонза, то появление на таутиканской «сцене» карикатурных персонажей зелян просто привело его в бешенство. Ему чудилось, что поступки инопланетян грозят мирозданию полным крахом. Ведь далёкие таутиканские предки не зря предупреждали: «Пусть Таутикан летит в тартарары, но торжествует порядок и дисциплина!»

От невозможности раз и навсегда избавиться от гнусных возмутителей спокойствия типа Тверизовского, Загорцева и иже с ними, у Бонза развился страшный невроз. Бонз медленно околевал — бесперспективность убьёт кого угодно.

И не было бы ему счастья, да несчастье помогло. Как-то раз Бонза посредством видеотелефона таутиканка Уиз известила о том, что Загорцев нарушает этикет в обращении с одной её знакомой. Жаль, что осведомительница отказалась подать официальное заявление, равно как и идентифицировать личность пострадавшей. Зато автоматически зафиксированный видеоотчёт остался. Слабоватый и скудный, а всё ж повод, который до поры неприкаянно болтался в архивных файлах.

Вскоре к блюстителю нравов легально обратился куратор Бол, уведомивший о повышенной агрессивности Загорцева, бредившего сексуальной революцией. Правда, Бол не настаивал на радикальных мерах, полагая, что достаточно будет ввести в рацион инопланетянину УПС-99.