Последний наказ

— Я коней взгляну, матушка — обратился он к княгине, и та чуть кивнула, не раскрывая глаз. И только тут до Ратибора вдруг дошло по-настоящему — да как это она ещё в сознании держится? Чудо…

…

— Плохо дело… как тебя по батюшке-то?

— Ратибор Вышатич я.

— Плохо дело у товарища твово, Ратибор Вышатич. Руку надобно резать.

Знахарка смотрела бесстрашно, прямо.

— Иначе никак? — медленно осведомился Ратибор.

— Ежели бы вчера… А сегодня никак. В кость гниль пошла уже. И скажу ещё — руку отымать надобно прямо сейчас. Иначе и это не поможет. Похоже, стрела та была с трупным ядом, витязь.

Ратибор помолчал, скрипя зубами. Понятно…

— Что от меня требуется, Лукерья Петровна?

Знахарка чуть усмехнулась.

— Ты и будешь мне помогать, Ратибор Вышатич. Сейчас маков отвар остынет малость, напоим товарища твово, и начнём.

Она ещё чуть помедлила, явно колеблясь.

— Говори уже, не боись — мрачно подбодрил её Ратибор.

— А я и не боюсь, витязь — сверкнула глазами знахарка — тот ли страх ныне по Руси бродит? Ты мне вот что скажи. Госпожа твоя непраздная…

— Откуда знаешь? — удивился витязь. Вроде незаметно никак…

— Вижу — усмехнулась Лукерья — Не слепая, чать. Так я про что… Не скинет она ненароком? А то у меня другой половины в избе нету… Может, ей покуда у кого ещё побыть малость?

Теперь заколебался Ратибор. Мысль здравая вообще-то. Негоже молодой женщине смотреть на то, что тут сейчас твориться будет. Может, и вправду?..

Но внутри у витязя уже всё вставало на дыбы. Весь его опыт телохранителя восставал против этого. Оставить княгиню в чужом доме без пригляду! Нет!

В памяти всплыло видение — внимательные, без тени страха глаза.

"Которых бить, Вышатич?"

— Нет — тряхнул головой Ратибор — Того, что она уже повидала… отрезанной рукой меньше ли, больше ли. Здесь останется она.

— Тебе видней, Ратибор Вышатич — колдунья потупила глаза — Ну что ж, пойдём.

…

— А-ыыы! Ироды! А-иии! Татары проклятыи-иии! Оооо… Душегубы, убивцы!

Привязанный к столу Кирила Первеич пытался дрыгаться, так, что сыромятные ремни скрипели, а сбитый из толстых тёсаных плах стол ощутимо потрескивал. Крепчайший маковый отвар сделал своё дело лишь наполовину — лишил пациента ума-рассудка. Нет, вначале всё вроде бы было нормально, но когда деревенская знахарка начала споро пилить косторезной пилкой кость, пациент проснулся и сейчас костерил своих мучителей в хвост и в гриву.

Перед началом операции знахарка строго велела витязю снять всю дорожную одежду, затем отыскала где-то чистую льняную рубаху, длиною аж до колен, и повязать голову чистым платком, причём на сарацинский манер — так, что остались открытыми только глаза. Сама она тоже переоделась в такую же сорочку, да ещё замоталась в свежий платок, оставлявшим открытым только лицо.

— А-ииии!! Людоеды!! О-иии!! Волчцы лютые!!! Мать вашу за ногу так и растак!!!

В тесной хижине было очень жарко, пламя горящих сосновых поленьев металось по добела выскобленным стенам и низкому дощатому потолку. Очаг у колдуньи был примечательный, с глиняным колпаком, вроде громадного кувшина без дна, собиравшим дым в трубу, так что в избу он совсем не попадал. Кроме очага, в углу притулилась ещё и низенькая печь с лежанкой, и тоже с трубой. Не такая уж бедная эта Лукерья Петровна.

Ратибор мельком взглянул на обеих женщин. Лицо знахарки, плотно повязанной до шеи чистым белым платком, покрылось мелкими бисеринками пота, и Лукерья то и дело взмахами рукава утирала этот пот. Лицо княгини вообще блестело от пота, брови страдальчески сведены домиком, но она держалась.

Княгиня Лада не только не испугалась происходящего, но и приняла деятельное участие в самой операции. Правда, ей тоже пришлось снять дорожную одежду и надеть на голое тело такую же рубаху, а на голову кусок чистого холста — ведьма была непреклонна.

— Жир давай!

Ратибор торопливо поднёс черепок с растопленным барсучьим жиром, сдобренным ещё каким-то зельем. Колдунья начала обрабатывать культю.

— О-ох… Пи-ить…

Ратибор вопросительно взглянул на знахарку, та чуть кивнула. Витязь взял ковшик с маковым отваром, поднёс к губам пациента. Кирила Гюрятич жадно заглотал, булькая.

— Хватит, хватит, это тебе не вода! — осадила Ратибора знахарка — Воды теперь дай ему!

Ратибор торопливо поменял ковш. Кирилл Синица подмены, похоже, не заметил.

— Повязку давай!..

…

— …Чего, Ратибор Вышатич, не спишь?

Знахарка сидела перед низеньким зевом печи на крохотной скамеечке, как никогда похожая на мышку, настороженно замершую перед норкой. Юркими, неуловимыми движениями она то подкладывала веточки и щепки в огонь, то помешивала в горшке кашу.

— Уснёшь тут… — проворчал витязь, скидывая ноги с лавки, куда устроила его на ночлег гостеприимная хозяйка.

Разумеется, он лукавил. Если бы можно было, он сейчас проспал бы как минимум сутки, не просыпаясь.

Если бы только это было возможно…

Княгиня Лада, окончательно выбившись из сил, буквально свалилась. Сейчас она спала на печке, дышала легко и ровно, и лицо её, утратившее уже въевшееся непрерывное страдание, в полутьме выглядело донельзя юным и прекрасным. И даже не видно отсюда тёмных кругов под глазами…