Последний незанятый мужчина

Но как все это случилось? Вот она сидит здесь, ждет, когда Джорджи вернется из дамской комнаты, и ломает голову, как бы завладеть сердцем мужчины, которого она никогда не видела, — неужели для того лишь, чтобы обойти Джорджи? Когда, в какой момент их проект превратился в жестокое состязание? Джессика не помнит, когда между ней и Джорджи разверзлась пропасть. Может, когда они, склонясь над журнальным столиком, перетягивали каждая к себе книжку в суперобложке? Но это была вроде как игра, просто игра. А потом? А потом она принесла Джорджи вина — и с этого момента все пошло по-другому, как будто в вино попала отрава — жуткая отрава. Джорджи хотелось заполучить Моргана Блейна, это было видно невооруженным глазом. Джессика не могла понять только одного: почему ей так не хочется, чтобы сестра его заполучила? Надо было уступить. «Ну и лети в Нью-Йорк сама, — надо было сказать. — Посмотришь на него, потом расскажешь». Что ее остановило? Сердитый взгляд Джорджи? Ее тон?

Этот ужасный глаз действовал ей на психику. Все воскресенье, сразу после пробуждения, в голове у нее возникали все новые и новые сцены из прошлого, они наплывали одна за другой, их никак не удавалось прогнать. Вот Джорджи докладывает отцу о своих школьных успехах, а она стоит в сторонке и боится заикнуться о школе, потому что ей-то перед мамой похвастать нечем. А как она ее унизила в последний выпускной год! Они обсуждали, кто в какой университет будет поступать и какие у кого шансы быть зачисленным. Во время этого разговора, который происходил в местном кафе, Джессика помалкивала и лишь натужно улыбалась. Лица плавали в сигаретном дыму, ребята лихо бросали в воздух звучные названия университетов. В компании были и мальчики из соседней частной школы. Всего было семеро мальчиков и восемь девочек — они пили кофе, курили и мечтали о будущем. Джессика пересчитывала их и мысленно разбивала на парочки, чтобы только не думать о том, что они говорят. Она не могла участвовать в этом разговоре.

— Ну, по крайней мере Джесс не надо беспокоиться о своем университетском будущем, — сказала вдруг Джорджи. Сказала вслух и очень громко. — Ей нужно всего лишь подобрать себе мужчину, чтобы потом с его кредитной карточкой счастливо ходить по магазинам.

Все дружно рассмеялись. Все до единого. А потом как ни в чем не бывало вернулись к теме университетов. Джессика хотела что-то сказать. Нужно было возразить, чтобы стереть черное пятно, которое оставил в ее сердце этот смех, но возразить было нечего. Она и сама понимала, что с такими оценками ее никуда не примут. Джорджи была права: ей оставалось только уповать на прекрасного принца. Но зачем было объявлять об этом во всеуслышание? Выставлять ее на посмешище, когда она тихо сидела, никому не мешала, и навешивать ярлык девушки на выданье?

Джессика чувствовала себя так, словно ей дали пощечину, захотелось спрятаться куда-нибудь, хоть в дамскую комнату. «Да, мне очень стыдно, что я плохо училась в школе, — думала она, запершись в кабинке, — стыдно, что я не смогла подняться на фуникулере, мне стыдно за все. Но я хочу, чтобы кто-нибудь прямо сейчас сказал мне: «Зато ты любима». Я устала и хочу домой, хотя и не знаю, где мой дом, — во всяком случае не там, где я жила. Джорджи это прекрасно понимает. Она могла бы заговорить о чем-нибудь таком, что мне близко, вместо того чтобы трепаться об университетах и делать вид, что меня не существует. Делать вид, что не понимает, как мне плохо».

Ты его не получишь, решила Джессика, глядя, как Джорджи пробирается обратно к столику. В тот раз я ушла в туалет и плакала там. Ты потом могла бы заметить, что у меня лицо заплаканное, но тебе было все равно. Ты же наверняка знаешь, как тяжко мне каждый день без дела просиживать в офисе, но для тебя это неважно. Для тебя важно, чтобы я была рядом с тобой, чтобы своей серостью оттеняла твой ум, твою ловкость и сообразительность. Ты его не получишь. Морган Блейн — мой.

— Итак, — Джорджи плюхнулась на стул, откинулась на спинке и скрестила руки на груди, — я полагаю, что надо завтра с утра съездить в Колумбийский университет. Он там преподает, стало быть, у него там есть кабинет. Мы его снаружи подождем.

— Хорошо.

— А когда увидим — представимся.

— Хорошо. — Джессика пожала плечами.

— Что-то не вижу энтузиазма, Джесс. В конце концов, ведь с этого момента для тебя начнется новая жизнь…

— С человеком, чьей кредитной карточкой я потом могу спокойно пользоваться до самой смерти?

— Что ты сказала? Я не расслышала.

— Да так, неважно.

— Давай пойдем часов в девять или как? Как по-твоему?

— Чем раньше, тем лучше.

Официант принес заказанное Джорджи вино, и Джессика была рада, что разговор прервался. Перед ее мысленным взором промелькнула яркая картина: Джорджи летит на мотоцикле, сидя за спиной Дэниела Кантера и крепко обхватив его за пояс. Это была не фантазия. Джессика знает: так оно и было. Джорджи как-то раз решила прокатиться с Дэниелом. Зачем? Если, по мнению Джорджи, он был сущий головорез, зачем было кататься с ним на мотоцикле? Да еще и прижиматься?