Последний оплот моего бессмертия (СИ)

Джеки впервые видела его в такой обстановке, занятого своими делами. Он читал, и его лицо становилось все отстраненнее. А потом на нем появилось выражение такой жадности, какой, наверное, светились сейчас ее глаза, устремленные на его красивое лицо. Том, углубившись в чтение, медленно проводил пальцами по строчкам, которые только что прочитал, как будто они представляли собой величайшую ценность.

Потом он откинулся на спинку стула, все еще не снимая руки с книжной страницы, и Джеки увидела на его лице выражение блаженства. Счастья. Полнейшего удовлетворения. И странный, завораживающий алый отблеск совершенно явственно плясал в его бездонных темных глазах.

А потом она сдалась, и ею овладел то ли сон, то ли видение.

Руками Меропы она вытащила пробку из маленького стеклянного флакончика.

Искристое зелье колыхалось на самом дне. Аромат гиацинтов и абрикосового цвета был едва различим, и от запаха дорогой кожи осталось одно воспоминание. Амортенция стремительно теряла свои свойства, и во флаконе ее осталось в лучшем случае на один раз.

Меропа глубоко вздохнула и оглянулась. Она полусидела в постели, разглядывая флакон в тусклом свете занимающейся зари. Темноволосый мужчина рядом с ней спал, уткнувшись лицом в подушку, и волнистые волосы раскатились вокруг головы как темные лучи. Она молча смотрела на него, пока он не пошевелился и не нащупал ее руку своей рукой, не поднимая головы.

— Лблютбя, — пробормотал он во сне, и Меропа улыбнулась, чувствуя, как волна нежности и неизбывной любви поднимается в ее душе, перекрывая сосущее, дурнотное ощущение тревоги и отчетливо растущее нехорошее предчувствие.

Сегодня вечером. Это случится сегодня вечером — она подольет ему в питье остаток амортенции, и уже послезавтра он посмотрит на нее глазами, полными настоящей, искренней любви. Мысль была такой радостной, такой приятной, но Меропа почему-то уткнулась лицом в ладонь и вся затряслась от беззвучных рыданий.

Джеки проснулась от собственного всхлипа, и Том вскинул голову. Он даже не ложился, все так же сидел за столом и читал, с тем же, как Джеки успела заметить, жадным, торжествующим выражением на лице.

— Что? Что такое? — пробормотал он, не совсем поняв, что произошло, что отвлекло его от чтения, а потом увидел — и Джеки сама почувствовала — ее лицо, мокрое от слез. — Что случилось?

— Ничего, ничего, — поспешно пробормотала она, утирая глаза и нос и пряча лицо. — Просто приснился страшный сон.

Том подошел и присел рядом с ней на краешек. Лицо у него было слегка озадаченное и встревоженное. Кажется, он только что сообразил, что это такое, когда рядом с тобой существует еще один человек. Видимо, после стольких лет одиночества перспектива сожительства начала его смущать все сильнее.

— Это бывает нечасто, — поспешно солгала Джеки. — Скорее даже редко…

«Скорее даже каждую ночь, а в последнее время и днем!»

Джеки невольно поморщилась от досады, представив себе, как каждую ночь просыпается от нового видения — если не в слезах, то с криком, и как Том медленно, но верно начинает всерьез жалеть о том, что с ней связался.

— И что ты видела? — напрямую спросил Том. Странное тянущее ощущение, совсем как при первой их встрече, охватило ее голову. Она инстинктивно зажмурилась, полагая, что это просто головная боль после плохого сна. Как всегда в таких случаях, Джеки усилием воли сжала боль в одну точку и отодвинула подальше, за условный предел. Она не знала, откуда этому научилась, просто умела так делать с самого детства. Ощущение на удивление быстро угасло, но Том тоже нахмурился.

— Так… девчоночьи кошмары, — уклончиво ответила Джеки. — Знаешь, девушкам иногда чудится всякое.

— Не знаю, — покачал головой Том. — Никогда о таком не слыхал. Но ты что-то говорила, я не разобрал, что именно.

Джеки пожала плечами с деланным равнодушием, но почему-то изо всей силы сжала в руке тетин медальон, скрытый под надетой на него личиной часов.

Она решила, что не будет спать до самого рассвета, украдкой глядя на Тома и гадая, как избавиться от снов. Но нельзя же не спать каждую ночь, рано или поздно придется сдаться, а теперь видения приходят еще и днем.

Он смотрел невидящим взглядом то в закрытое окно, то на нее, видимо, уверенный в том, что она снова заснула. Его губы едва заметно двигались, и это движение завораживало и гипнотизировало.

«Ты будешь со мной до конца, — говорил в голове чей-то голос, не то Тома, не то ее собственный. — Ты будешь самой верной и самой надежной. Самой преданной, избранной, лучшей помощницей.»

Джеки попыталась кивнуть, понимая, что это говорит с ней кольцо с черным камнем, которое выплыло из саквояжа в раскрывающейся на лету коробочке. Вернее, это сам черный камень говорил с ней через вертикальную прорезь, которая хлопала, точно глаз.

Он много раз повторил эти же самые слова в разнообразных сочетаниях, пока у Джеки не начала сладко кружиться голова, совсем как после огневиски. Тогда камень удовлетворенно кивнул и отчетливо произнес: «Если ты не предашь его доверия, Лорд Волдеморт поставит тебя выше всех своих слуг.»