Последний оплот моего бессмертия (СИ)

Детские мечты сбылись. Она получила все, что хотела. Прекрасный принц, за которым она безропотно пошла на край света. Необыкновенная сила, перед лицом которой у нее захватывало дух. И ощущение предназначения, которое она не могла перебороть и отбросить, несмотря на все, что случилось, несмотря на все, что он сделал.

Это ощущение помогало одолеть чувство вины и стыда.

Джеки порывисто оглянулась. Ей послышалось, что за ними кто-то идёт. Том оглянулся вместе с ней, но они по-прежнему были одни. Только лес, испещренный пятнами света и тени, темно-зеленый и золотой.

И она снова погрузилась в свои мысли, идя по бесконечному кругу, возвращаясь в одну и ту же точку.

«Я не могу его покинуть. Но и остаться не могу.»

Ее сердце разрывала боль — боль и любовь. Хоть бы раз еще увидеть маму и папу. И Криспина. Прийти на могилу к тете и попросить прощения.

А потом Том бросил на нее быстрый взгляд, и красота его темных глаз вонзилась в ее сердце как нож. Как же она устала… Просто переставляй ноги, Джеки, просто переставляй ноги и иди дальше, ты сама выбрала этот путь. Просто иди…

***

Она плохо помнила, как закончился лес, как Том чуть ли не на руках внес ее в некую комнату — это какой-то отель? Наверное, опять прикинулся магглом, мистером Слагхорном, а может, придумал новую фамилию, албанскую. Как странно, как смешно, ведь в кармане лежит волшебная палочка, самая настоящая волшебная палочка с надписью «Певерелл.»

Джеки протянула руку к карману и не нашла. Рука шевельнулась в мягком, обволакивающем тепле и коснулась обнаженного бедра. Тогда пришлось открыть глаза — и мягкое тепло оказалось свежей, хрустящей от чистоты постелью с мягчайшей периной. Том сидел в изножье и медленно поворачивал перед глазами ее волшебную палочку. Наверное, что-то изменилось в звуке ее дыхания, и Том обернулся.

— Все в порядке, Синистра? — спросил он, внимательно глядя ей в глаза.

— Наверное, — ответила она, чувствуя, как блаженное сонное тепло отступает, сменяясь уже привычным ощущением тревоги.

— Из какого дерева твоя палочка? — тихо спросил Том. — Правильно ли я понимаю?..

— Бузина, — ответила она, слегка озадаченная вопросом. — А внутри перо феникса.

— Ты совершенно уверена? — пробормотал Том, разглядывая палочку, бережно поворачивая ее самыми кончиками белых, удивительно длинных пальцев.

— Абсолютно, — сказала Джеки. — Папа заказал эту палочку для меня у мистера Олливандера, когда мне пришло время идти в школу. Она в точности повторяет ту, которая была при мне, когда родители забрали меня из приюта…

Джеки вдруг осеклась. Ей мимолетно подумалось, что Том вряд ли любит вспоминать свой приют — и таинство своего рождения. Но он молчал, ничем не выказывая неудовольствия или удовлетворения. Он еще какое-то время поразглядывал ее палочку, а потом молча положил ее на туалетный столик.

— А что такого особенного в моей палочке? — робко спросила Джеки, не очень, впрочем, надеясь на ответ.

— Она из бузины, — ответил Том.

— Как палочка, которую сама Смерть подарила одному из Певереллов в старой детской сказке? — предположила Джеки, и слова звучали в ее голове, сказанные голосом Криспина.

— Да, Синистра, — ответил Том, бросив на нее быстрый, внимательный, заинтересованный и даже слегка удивленный взгляд.

— Нет, моя была куплена в лавке мистера Олливандера в Косом Переулке. И на ней не было никаких надписей, пока я сама не сделала. Ничего особенного в ней нет. Просто она очень хорошая. Верная и надежная.

Том кивнул, однако, не было похоже на то, что он поверил. По быстрому взгляду, который он бросил на туалетный столик, стало понятно, что он еще не раз вернется к этой теме и, возможно, пожелает самостоятельно опробовать возможности и особенности ее палочки. Что ж, это его дело.

Джеки неловко поднялась и села, придерживая одеяло на груди. Она была голодна, голова кружилась.

— Я почти ничего не помню, — сказала она, и вдруг ее обоняние уловило пронзительный аромат варящегося кофе откуда-то из-за двери. Комната была низкой, темной, но за окном стоял солнечный день. Белые занавески на окне колыхались от неощутимого движения воздуха. И вдруг Джеки начала вспоминать. Много, много дней прошло с тех пор, как они здесь остановились. Дни солнечные и пасмурные, прохладные и теплые, слились в какую-то туманную цепочку, но сколько их было, она не знала, не могла сосчитать.

— Ты была нездорова, Синистра, — сказал Том, и Джеки вспомнила странную муть, затягивающую зрение и слух.

— Что со мной было? — спросила она, вдруг пронзенная странной, страшной догадкой. — Что это было со мной? Какая-то болезнь?

— Не знаю, — ответил Том. — Я ведь не лекарь.