Последний оплот

–А ты бывал в Москве, дядя?

–Сам не бывал. Врать не стану. Но вот сосед мой Колька бывал. Не так давно возвернулся к нам. Он сам-то голь перекатная. Ни кола, ни двора нет. Но про Москву рассказал.

–И чего там?

–Голод. У нас-то нет голода. Сам понимаешь, поднакопилось зерна-то. С 1914 года никто не вывозит, как ранее бывало. Война все дороги перегородила. И ныне нам можно зерном торговать. Да вот буржуи-то и не дают.

–Буржуи? Или комиссары?

–Да и те и другие хороши. Комиссары то те всё забрать норовили. Говорили для пользы ихней революции. А пришли белые так и торговлишку разрешили. И мы, мужики значит, у кого хозяйство крепкое, думали вот оно наше-то времечко. А вышло чего?

–Чего? – спросил Лабунский.

–Дак на деньги торговать нам велено.

–И что плохого? – не понял Лабунский.

–Не разумеешь ты нашей жизни мил человек, хоть и образованный. Чего мне ихние бумажки. «Деникинские ленточки» в 1000 рублей они красивые. Спору нет. Но знаешь сколь я скопил их? Цельный сундук ярких бумажек-то! А чего на них купишь?

Лабунский знал, что печатают эти денежные знаки в Новороссийске и Симферополе. «Ленточками» их называли от того, что на денежном знаке достоинством в 1000 рублей был изображен орел, держащий в руках георгиевскую ленту и громовые стрелы.

–А мне, мил человек, товары нужны. Полотна там, али мануфактуры какой. Али скобяного товару. Стекло опять же ценится. А на товары по-ихнему закону, будь он неладен, токмо четверть зерна обменять можно. Остальное на «ленточки». К нам торговцы-то часто наведываются. Вот кто жирует нынче.

–И с чего им жировать? – спросил Лабунский.

–А ты сам посуди. Берёт торговец этот 13 вершков стекла у купца в городе за 200 рублей. Меняет у меня на пуд ячменя и продает тот пуд в том же городе уже за 2 000 рублей. Вот те и барыш! А коли интендантство ихнее хлеб закупает? То и вовсе грабеж средь бела дня.

–А при большевиках лучше было?

–Не лучше, – ответил крестьянин. – Но хоть честнее. Большевики они все отбирают и торговля частная при них запрещена. А белые? Придут и обещания раздают – торгуйте мужики. Власть поменялась. А на деле чего? Тот же грабеж. А ты чего в Алексеевку едешь, милок?

–Так. Может работу какую найду.

–Смотри! Сцапают тебя парень.

–Сцапают? Это кто?

–А приставы, да надзиратели, да стражники. Мало ли кто. Им велено солдат набирать новых. А кто ныне служить то желает? Кто богаче тот взятками откупается от мобилизации. А ты чем откупаться станешь? Образованный – сразу сцапают.

–Может и не сцапают.

–Смотри…

***

Крестьянин оказался прав. Лабунского остановили на первой рогатке.

Отряд государственной стражи из пяти солдат и немолодого подпоручика дежурил в двух верстах от Ново-Алексеевки.

–Кто таков? – спросил офицер.

Лабунский показал документ. Подпоручик просмотрел его и строго спросил:

–Отчего не в армии? Отчего шатаешься здесь без дела? Взять его!

–Но за что? – спросил Лабунский. – Что я сделал?

–Пойдешь под арест. Там разберутся, что ты за птица.

–Господин подпоручик, но по какому закону меня арестовали? Это территория свободной России. А порядки хуже, чем при большевиках.

–Поговори мне еще! Шатается по дорогам разное дерьмо собачье. Обыскать!

Солдаты вывернули карманы Лабунского и забрали у него все деньги и часы. Мужик, который его вез, только пождал плечами. «Говорил я тебе, парень!»

Затем его под конвоем доставили в поселок и поместили в большом амбаре, где уже содержалось больше тридцати человек.

–Еще одного повязали, – сказал высокий молодой человек в пиджаке. – Кажись незнакомый. Ты кто?

–Человек, – ответил Лабунский.

–Вижу что человек. Но откуда здесь взялся?

–Путешественник.

Рядом с ним засмеялись.

–Попал ты путешественник.

–Ныне прокатишься на фронт.

Лабунский спросил:

–На фронт? Это почему?

–Мобилизация.

–Но я не здешний. Как меня могу мобилизовать в этой местности?

Ему снова ответили смехом.

–Да кому есть дело кто ты и откуда? Здесь всем распоряжается капитан государственной стражи Еремеев. Он здесь и царь и бог. Кто мог, тот откупился от мобилизации. А кто не смог, тому дорога в Симферополь в казармы. А оттуда на фронт. У беляков дела-то не шибко блестящие.

–И что? – отозвался кто-то из дальнего угла. – Пущай мобилизуют. Я потом все одно утеку.

–А коли споймают?

–Не споймают. Мне не впервой. Уже в третий раз меня мобилизовывают. В первый раз при красных. Я утек. Красные драпали тогда. Ну, я винтовку бросил, и айда домой. Второй раз по приказу генерала Деникина. Тогда с неделю пробыл на фронте.

–И чего?

–Утек, – сказал парень. – У них теперь никакого порядка нету. Не то, что при царе было. А коли служить то у Махно.

–А Махно?

–Точно вам скажу. Батька-то когда мобилизацию объявляет, то к нему с дорогой душой идут.

Парня поддержали другие:

–У Махны служба не чижолая – сказал сорокалетний крепкий мужик. –Призовут на месяц-два, да и отпускают. А добра за сию пору знаешь сколь набрать можно?

–И ты служил у него?