Последний оплот

–Я здесь по приказу капитана Васильева. Я не дезертир. Я, поручик Лабунский, временно прикомандирован к отделению контрразведки.

–Васильев? Контрразведка?

–Да. И если вы развяжете мне руки, то я покажу вам мои полномочия, ротмистр.

Рихман неохотно исполнил просьбу Лабунского. Тот растер затекшие ладони и достал из потайного кармана документ, выданный ему накануне капитаном Васильевым. Там стояла подпись полковника Вольского. Её Рихман знал хорошо.

–Простите, поручик. Вышло недоразумение.

Ротмистр отдал документ Лабунскому.

–Надеюсь, вы не держите зла на офицера, который исполнял свой долг?

–Долг?

–Армии нужны новые солдаты. Закон о мобилизации действует.

–А вы знаете о многочисленных злоупотреблениях, которые процветают здесь, ротмистр?

–О каких злоупотреблениях вы изволите говорить, поручик. Я ничего не знаю.

–Я узнал, здесь людей хватают без всяких оснований и сажают в холодную. Затем вымогают деньги.

–Вот как? И кто повинен в этом преступлении?

–Начальник стражи капитан Еремеев. Против него необходимо возбуждать дело о злоупотреблениях…

–У вас есть доказательства? – спросил Рихман.

–Их совсем нетрудно найти.

–Но они у вас есть сейчас?

–Есть сведения, которые нуждаются в проверке.

–Так проводите сами эту проверку, поручик. У вас есть на это особые полномочия. А я, поручик, занимаюсь мобилизацией.

–Но если здешняя стража отпускает мобилизованных за взятки, то это ваше дело, ротмистр.

–У меня есть полный отчет о проведении мобилизации в Бердянском уезде. Из 207 мобилизованных крестьян на 24 марта 1920 года осталось в строю 167 человек. Остальные дезертировали. И еще человек 60 обязательно дезертируют.

– Вы же обещали их вешать, ротмистр.

– Это была простая угроза. Если бы каждого дезертира вешали, то армии не было бы, поручик.

– Взятки должностных лиц?

– Взятки? Вы идеалист, поручик. Как и ваш начальник полковник Кальве.

– Я офицер Русской армии.

– И что? Это мешает вам быть идеалистом? Вы же дальше своего носа не видите. Вы еще о долге русского офицера расскажите. Теперь на юге все чиновники интендантства берут взятки. Люди хотят использовать свои прибыльные должности, пока они у них есть. Вы думаете, что в Воронеже, где мы с вами познакомились, было иначе? Ваш полковник Кальве идеалист и вы ему под стать. Но вас в штабе было только двое таких. Неужели вы верили в то, что белые удержат Воронеж? Вот и хапали, кто мог. И здесь также. И вы не сможете этому противостоять, поручик. Или вы думаете, что я вас боюсь? Боюсь вашего доклада по начальству?

– Есть приказ главнокомандующего…

– Скоро он оставит свой пост, поручик. Время Деникина закончилось.

– Если у нас пошел столь откровенный разговор, ротмистр, то скажите мне – вы верите в победу белого дела?

– Нет, – сразу признался Рихман. – В этой войне победят большевики.

– Вы откровенны.

– А чего скрывать? Это понятно многим.

– Вы думаете, что Советы столь сильны?

Рихман ответил:

– Советы это новая сила, которая сметает все на своем пути. У них есть идея. Я сейчас не стану говорить о том, что это за идея. Но она есть. А что есть у нас? За что мы боремся? За монархию? Нет. Большинство белых против восстановления монархии. За демократическую и свободную Россию? Но крестьяне, которых мы хотим заставить сражаться, не понимают что это такое. Деникин неплохой генерал, но плохой политик. А вот их Ленин и их Троцкий политики хорошие. Они знают, что нужно толпе. Вы читали большевистские газеты, поручик?

– Нет.

– Напрасно. Вы сравните статьи Троцкого в «Правде» и нашего профессора Бернацкого в «Вестнике». Троцкого понимают все! А что такое Бернацкий? Кто понимает его слог, и его мысли из простой среды? Никто! Нам не выиграть этой войны.

Пожалуй, сейчас поручик Лабунский был согласен со своим врагом.

– А что в итоге? – спросил он Рихмана.

– Вы о чем?

– Вы станете просить меня не докладывать о результатах моего расследования? Так?

– Нет, – засмеялся Рихман. – Зачем мне это? Вы еще скажите, что я захочу вас убить, дабы никто не узнал правды. Вы свободны, поручик. Возвращайтесь в Симферополь и докладывайте что хотите.

– Вы не боитесь?

– Со стороны градоначальника Симферополя мне ничего не грозит.

– Вот как?

– Именно так. Я бы даже заключил с вами пари, поручик.

– А контрразведка армии? А генеральный штаб?

– Они ничего не смогут сделать, поручик. Знаете, что я вам скажу по поводу вашего задания?

– Что?

– Есть приказ провести проверку. Вот вам его и поручили. Но что дальше? Результатов не будет.

– Зачем же тогда проводить проверку?

– Потому что есть приказ провести, вот и проводят. Вы поймите, что наказывать чиновников вроде Еремеева никто не станет. Если арестовать и пустить в расход Еремеева то что, по-вашему, измениться, поручик?

Лабунский пожал плечами. Рихман продолжил:

– Других чиновников нет. Их взять неоткуда. И никакие приказы главнокомандующего положения не исправят. Это старая Россия за которую вы сражаетесь, поручик…

Крым.

Симферополь.

28 марта, 1920 год.