Последний падишах

Из дружеских побуждений — чтобы ты мог противостоять влиянию коммунистов — американцы безвозмездно отдают тебе танки и старые самолеты, сохранившиеся у них после Второй мировой войны. Кроме того, они дарят Ирану несколько тысяч военно-полевых туалетов, оставшихся теперь без применения. В такой металлической кабинке солдат может опорожнить мочевой пузырь стоя и не снимая военного снаряжения — даже под обстрелом врага. Однако народ Ирана живет не на поле боя; а кроме того, после отправления естественных надобностей человек, как предписано традицией, должен совершить омовение. Количество подаренных стоячих писсуаров оказалось так велико, что на каждую деревню их приходится по две штуки. Работники «четвертого пункта»[18] устанавливают их на въезде в деревни, чтобы, по крайней мере, чабаны или прохожие люди могли в этих кабинках освобождаться от накопленных жидкостей; и очень скоро там заводится множество мух и прочей живности, из-за чего возмущенные сельчане начинают писать жалобы в центр. Разбор народных жалоб для тебя важное дело. Но, читая одно из писем, ты приходишь в такую ярость, что не можешь сдержать крик:

— Нассать бы я хотел на эти туалеты, столько мороки с ними!

Вообще, жители деревень и провинциальных городков отнюдь не в восторге от этих «деятелей четвертого пункта». Деды и прадеды ведь уживались как-то со вшами, малярийными комарами и прочей вредной живностью. Возникает подозрение: не для того ли прибыли эти голубоглазые блондины, разговаривающие на языке Гога и Магога, чтобы под предлогом борьбы со вшами уничтожить мусульманскую веру?

Из городков и селений доносятся вести, что народ не сотрудничает с американцами. Приходится посылать в помощь иноземцам молодых обученных иранцев — в качестве переводчиков. Американцам, чтобы увлечь народ на путь новой жизни, приходится — как настоящим пророкам — преодолевать горы всяких трудностей.

Взгляд твой не может оторваться от пирамид и от гордых спокойных цапель. Состояние твое настолько улучшилось, что ты уже не боишься рассматривать себя в зеркале. На твое лицо, как будто немного пополневшее, вернулся румянец. Если ничего неожиданного не случится, то сегодня тебя выпишут, и ты переедешь в Купольный дворец. Там ты сможешь листать газеты и слушать новости по радио. Будешь смотреть телевизор и кушать все, что заблагорассудится. Будут и важные дела: самое главное — утвердить завещание, а затем — работать над второй редакцией твоей недавно вышедшей книги под названием «Ответ истории».

Ты как будто немного оправился, однако не обольщайся! Каждый миг ход судьбы может измениться. Малейшие желудочные колики, скачок температуры — и все пойдет насмарку. Ведь ты знаешь, что, когда на первый взгляд все в порядке, на самом деле ничего не в порядке; а всякий раз, когда с тобой не происходит ничего плохого, обнаруживается, что кто-то где-то плохо работает. Такова твоя причудливая судьба!.. Это та же судьба, что некогда соединила тебя с той красивой и гордой женщиной: единственной, с которой ты испытал взаимную любовь и о которой всегда с тех пор хранил память — даже во время скитаний по свету, даже в периоды обострения болезни… Ах, где ты теперь, моя покорливая жена?

Неожиданно в спальню проникает чувство жалости и окрашивает все в ней: свет ночника, постель, лицо спящей Со-райи — твоей второй жены. Осторожно повернувшись, ты всматриваешься в это лицо. В отличие от большинства женщин, у нее красота во время сна не блекнет — наоборот, светится таинственным очарованием, точно мерцающий светлячок.