Последний падишах

Ты подчиняешься и с огромной свитой, специальным авиарейсом, отбываешь в страну мечты. В ту страну, где еще несколько месяцев назад училась обычная студентка, до странности похожая на тебя; та чувствительная и энергичная девушка жила в обычном пансионе и отрабатывала часы в какой-то фирме, чтобы покрыть расходы на проживание. И вот теперь та же девушка…

По улицам Парижа ты выступаешь грациозно, словно шахская дочь, и повсюду за тобой бегут корреспонденты с фотокамерами. Владельцы магазинов занавешивают витрины, чтобы никто не смог с улицы сфотографировать, как ты делаешь покупки. Народ встречает тебя как принцессу, вместе с тем признавая за свою. Как все это волнительно! Могла ли ты поверить, что движение на Елисейских Полях перекроют ради тебя? Могла ли представить, что будешь покупать все, что захочешь, в любом магазине? По привычке руки твои избегали дорогих вещей, но честь шахской семьи требовала обратного. И у тебя не было иного выбора, кроме как переходить из магазина в магазин и указывать на самые дорогие товары. А магазинам Парижа нет конца, и дорогим вещам — тоже. Недостатка в деньгах ты не испытывала. Достаточно было отправить счета в посольство, и они оплачивались в установленном порядке.

Под взглядами людей и фотокамер ты прибываешь к Кристиану Диору для пошива свадебного платья. Сантиметр за сантиметром измеряют там твое тело, и как же приятно тебе услышать от известнейших модельеров мира, что и лицо твое, и фигура, и осанка, и все пропорции — эталонны. Медом на сердце ложатся слова, которые произнес о тебе прославленный дизайнер: «Какая прелестная девушка! Великолепная фигура, красивые руки, и волосы черные, как ночь; она — словно ожившая персидская миниатюра!»

Ты не раз посещаешь и знаменитый парикмахерский салон «Карита», пока наконец стилистам не удается уложить твои волосы совершенно по-новому, создав прическу, которой они присваивают имя «Фарах»! Прическа и макияж изменили твое лицо — оно теперь как небо от земли отличается от внешности той обычной девочки. Первый раз ты своими глазами увидела чудо макияжа и поняла, какое великое значение он может играть в жизни женщины — быть может, меняя ее судьбу.

И теперь остается лишь одна личная обязанность, но ее ты непременно должна исполнить. Ты не можешь вернуться в Иран, не простившись с той девочкой — обычной студенткой. И вот ты едешь в тот пансион, где для тебя до сих пор держат комнату. Ты берешь кое-что из личных вещей, прочее оставляя хозяйке. От вида лица хозяйки тебе делается смешно. Бедная женщина совсем сбита с толку и языком жестов жалуется, что ты ее обманула: зная о предстоящей свадьбе с падишахом, скрыла это от нее.

Теперь ты возвращаешься в Иран: самолетом, который буквально набит нарядами, отрезами тканей, украшениями, заколками, перчатками, чулками, обувью и косметикой. А до свадебной церемонии уже и недолго. Французские портные целыми днями сидят за машинками, кроят и сметывают дорогие ткани и одну за одной пришивают на твое платье жемчужины, превращая его в сказочный невестин наряд. В эти дни тобой владеют никогда прежде не испытанные, неожиданные чувства. Для любой девушки брак волнителен, а уж что говорить о браке с шахом! Иногда ты кажешься себе заводной куклой, с которой играют: надевают на твое тело ту или другую одежду, украшают тебя и причесывают, заставляют разучивать движения, которые тебе предстоит выполнять в день свадьбы. Словно ты из-за гор явилась. Спасибо еще, не учат, как кушать или ходить в туалет! Но что поделать? Могла ли ты отвергнуть все это и вырваться на свободу? Нет, мечта стать шахиней стоила того, чтобы проявить терпение.

Дни летят, а портные из страны мечты все еще подгоняют и улучшают платье твоего счастья. По французскому обычаю, шьется оно голубыми нитками — чтобы небесные силы дали тебе в качестве первенца сына. И все, чего ни потребуют французские портные, доставляется им с быстротой молнии.

— Закончились ленты для платья!

Поверить невозможно, но через час самолет военно-воздушных сил вылетает во Францию и возвращается в Иран с лентами. Ты с изумлением смотришь на моток этих лент, а потом переводишь взгляд на твою маму, тоже искусную портниху:

— Но ведь такая лента… на базаре в Тегеране…

А мать быстро подносит к губам тот самый палец, который столько раз колола иглой, и шипит тебе:

— Тс-с!