Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского

В общем, нельзя однозначно утверждать, что командующий был обречен на неудачу с негодными средствами при недостатке хороших помощников и исполнителей его воли. Тем более, что надежды на него возлагал и сам Николай II, учинивший в конце сентября в Ревеле императорский смотр эскадры.

Смотр начался солнечным воскресным днем 29 сентября. Позавтракав на «Штандарте», Николай II на паровом катере отправился на корабли и последовательно посетил броненосцы «Ослябя», «Орел», «Бородино», «Князь Суворов» и «Император Александр III». С флагманского корабля царь и его свита наблюдали специально подготовленные взрывы контрмин. На следующий день Николай II осмотрел девять миноносцев в порту, а на рейде — $1Сисой Великий», «Светлану», «Алмаз», «Аврору», «Жемчуг», «Дмитрий Донской», «Наварин», «Адмирал Нахимов», а также вторично — «Князь Суворов» и «Император Александр III».

По свидетельству А. С. Новикова–Прибоя, тогда — баталера на броненосце «Орел», на кораблях император довольно невыразительно «..лризывал нас отомстить дерзкому врагу, нарушившему покой России и возвеличить славу русского флота.» Далее писатель дает яркое описание внешности командующего эскадрой: «Здесь же находился и Зиновий Петрович Рожественский, облаченный в полную свитскую форму… Массивные плечи его горели серебром контр–адмиральских эполет с вензелями и черными орлами. Широкая грудь сверкала медалями и звездами. Брюки украшали серебряные лампасы. От левого плеча наискось к поясу перекинулась через грудь широкая анненская лента, переливаясь алым цветом шелка, а с правого плеча свисали витые серебряные аксельбанты. Своей могучей фигурой он подавлял не только царя, но и всех членов свиты. В чертах его сурового лица, обрамленного короткой темно–серой бородой, в твердом взгляде черных пронизывающих глаз запечатлелось выражение несокрушимой воли. Против своего обычая упрямо склонять голову, сейчас он сосредоточенно смотрел на царя, прямой, монолитный, как изваяние, и такой самоуверенный, что, казалось, никакие преграды не остановят его замыслов»[100].

Внешность и манеры Зиновия Петровича тогда на многих произвели сильное впечатление. Вот как описывает его младший помощник судостроителя В, П. Костенко, первый раз прибывший но вызову на «Князь Суворов» со своего «Орла» еще 28 августа в Кронштадте: «При первой встрече с ним каждого поражает выражение суровой и властной воли в чертах его сосредоточенного, никогда не улыбающегося лица, в стальном пронизывающем взгляде и в твердой отрывистой речи. Его манера говорить краткими и четкими выражениями внушает представление о нем как о человеке, который знает, куда идет, чего желает добиться и не свернет с намеченного пути. Его высокий рост и статная худощавая фигура усиливает это впечатление: он на голову возвышается над окружающими…»

После представления корабельных инженеров адмиралу их собрал флагманский корабельный инженер Е. С. Политовский, который « … охарактеризовал Рожественского, как человека необыкновенной работоспособности и исключительных организаторских качеств. Адмирал входит во все детали снаряжения эскадры к походу. На нем также лежит тяжелая задача боевой подготовки и обучения личного состава эскадры, который еще представляет собой совершенно сырой материал для войны..»[101]

Да, задача снаряжения эскадры, порученная Зиновию Петровичу, и сейчас представляется грандиозной. Новейшие корабли эскадры спешно заканчивали испытания одновременно с приемкой боезапаса, запасных частей и всех видов снабжения, более старые корабли ремонтировались и вооружались для плавания. При этом надо отметить, что уровень технической оснащенности 2–й эскадры был выше, чем 1–й Тихоокеанской эскадры, и тем более Учебно–артиллерийского отряда Балтийского флота. Необходимость многих усовершенствований была очевидна еще до войны, но тогда она осталась вне поля зрения ГМШ, в том числе и самого Рожественского.

Так, все броненосцы и крейсера эскадры получили горизонтально–базисные дальномеры Барра и Струда (подобные бывшим в японском флоте, база —1,2 м.), оптические прицелы системы капитана Перепелкина для орудий калибров 75 мм. и выше, а чугунные снаряды в боекомплекте были заменены на стальные фугасные. Бронебойные снаряды, правда, только 152–мм. калибра (и то хорошо!) наконец‑то снабдили наконечниками системы адмирала Макарова.

Однако опыт текущей войны в техническом отношении был учтен лишь в ничтожный степени. Это было неизбежным следствием второстепенного положения обезглавленного ГМШ и неповоротливости Морского технического комитета, который возглавлял вице–адмирал Ф. В. Дубасов. Единственным новшеством по опыту боев с японцами стало оборудование рубок 51–мм. горизонтальными козырьками, расположенными вокруг вертикальной брони ниже прорези и предназначенными для отражения осколков снарядов. Однако, как показали последующие события, это «улучшение» не гарантировало безопасности командования: козырьки не выдерживали разрывов, а их куски вместе с осколками сами залетали в боевые рубки и калечили людей.