Последний пассажир

У меня подкашиваются ноги, когда я выхожу из лобби и поднимаюсь по лестнице. Зеркала ведут видеозапись. Светильники наблюдают за мной. Мои собственные друзья следят за каждым моим шагом.

Мне остается лишь стараться из последних сил.

Элис права.

Остальные укрылись в наблюдательной комнате, а Фрэнни даже набралась наглости пожелать мне удачи.

По правому борту корабля хлещет сильный ливень. Свистит ветер, и дым от потушенного костра тяжело висит в воздухе.

Не то чтобы я начала считать Фрэнни приемной дочерью или что-то в этом роде, но я действительно относилась к ней как к подруге. Возможно, как к юной версии Джеммы. Умной, честной и порядочной. Почему она так поступила со мной? Могла бы просто отказаться от задания и с достоинством принять поражение. Этот поступок стал для меня самой болезненной пощечиной с того утра, когда я подняла с крыльца местную газету и осознала истинные масштабы отцовского обмана.

Я десятки раз проходила мимо мачты, но никогда не рассматривала ее вблизи. Да и зачем? Мачта просто огромная. Стальная, выкрашенная в белый цвет, с горизонтальным кронштейном на уровне одной трети и еще одним – на уровне двух третей. Снизу мачта кажется высокой и непоколебимой, как маяк. Мигающие огни на вершине напоминают пролетающий над головой самолет.

Оглядываюсь через плечо, но не вижу лиц в наблюдательной комнате, только капли дождя и мое изможденное отражение в стекле. Повернувшись обратно к мачте, делаю первый шаг вверх по лестнице, хватаясь за перекладины так крепко, что костяшки пальцев белеют. Взбираюсь на несколько ступенек. Они скользкие от дождя и холодные на ощупь. Никакой страховки. Нет шансов на спасение или медицинскую помощь, если я оступлюсь.

Твержу себе, что моряки занимались этим веками. Карабкались по снастям, добираясь до «вороньего гнезда», ремонтируя и обслуживая главный парус. Но ведь не так. Их не снимали со всех сторон, не морили голодом, не показывали по всему миру в качестве развлечения.

Порывы ветра заставляют прижаться к трапу, обхватив руками перекладины, чтобы меня не сдуло. Я нахожусь всего в пяти или шести метрах над палубой, но более чем в тридцати метрах от воды и, возможно, в трех тысячах метров от морского дна. Корабль качается на волнах, и если я упаду, то не смогу предсказать, ударюсь ли о твердую деревянную палубу или рухну в океан.

Даже не знаю, что хуже.

Взбираюсь еще на шесть ступенек, с мокрыми руками, мимо медленно вращающегося радара.

Мелким оранжевым шрифтом, слишком мелким, чтобы его можно было прочитать с уровня палубы, на нем написано «Поднимайтесь выше», а затем, когда радар завершает поворот, на другой стороне я вижу надпись «на свой страх и риск».

Глава 104

Отец никогда не рассказывал о своем пристрастии к азартным играм. Этим он занимался втайне, поздно вечером или прячась во время обеденных перерывов. Когда мне было чуть за двадцать, я пережила трудную зиму, деля свою тогдашнюю квартиру с моим тогдашним парнем. Как только он переехал ко мне, сразу начал ревновать. Он желал знать, как я добираюсь до работы в детском саду, какие отцы заходят за детьми и что они мне говорят. Хотел, чтобы я передавала их точные слова. В той квартире с одной спальней стало настолько невыносимо, что я начала объедаться сладостями. Это может показаться невинным пороком по сравнению с проблемами Джеммы, и во многом так оно и было, но это повлияло на мою жизнь. Папа прятал свои квитанции о ставках и выигрышах. Джем скрывала свою заначку. Я рассовывала шоколад и конфеты по всей квартире, чтобы они были под рукой, когда мне понадобится утешение. Неизлечимая язвенная болезнь пронизывает все корни и ветви нашего семейного древа.

Прижимаюсь всем телом к трапу. Шторм усиливается. Он стремится сорвать меня с места и выбросить в океан. Корабль кренится из стороны в сторону, а рядом нет никого, кто мог бы подбодрить меня или выкрикнуть мое имя. За мной наблюдают миллионы, и все же я никогда не чувствовала себя такой одинокой.

Взбираюсь по ступеньке за раз, медленно, осторожно, изо всех сил хватаясь за горизонтальные перекладины, прижимаясь к лестнице, к мачте. Лежаки, разбросанные внизу, похожи на обломки плавучего дерева, а вода в открытом бассейне выплескивается на палубу с каждым ударом волн. Я думаю о Дэниеле, все еще запертом в другом бассейне. Ветер бушует. Расположенный высоко надо мной флюгер вращается так быстро, что кажется размытым пятном. Мое лицо мокрое, волосы промокли насквозь. Я дрожу, стуча зубами, когда поднимаюсь на следующую ступеньку. Смотрю вперед. Вверх. Не поддаюсь искушению глянуть вниз.

Осталось еще три ступеньки.

Солнце уже село, и последние слабые лучи исчезают за горизонтом.

Поднимаюсь еще на ступеньку, но корабль кренится на левый борт, поэтому я перестаю карабкаться и просто цепляюсь изо всех сил. Во рту солоно. Вода стекает по спине и попадает в носки. Я – тряпичная кукла в стиральной машине.