Последний Персидский поход

Комната Никитина в офицерском модуле уже давно нуждалась в уборке. Там и сям на полу мешали проходу коробки, неизвестно чем забитые, валялись грязные носки, стоял, опять же на полу, скромный однокассетник «Шарп», возле него разбросаны кассеты, в углу притулилась стопка книг, которые он регулярно покупал, когда случалось бывать в Шихванде или Кабуле, но читать их времени все как-то не находилось. Лишь изредка, перед сном, раскрывал на любом месте томик Гиляровского, чтобы вместе с ним побродить по старой Москве.

Никитин вздохнул, воткнул в магнитофон кассету “Eagles” и попытался под “The Hotel California” навести хотя бы приблизительный порядок в своих апартаментах, приговаривая:

- Калифорния, однако… Голливуд, понимаете ли… Чегой-то Шарон Стоун ко мне давно не забегает. Или, эта, как ее… Лизка Миннелли - тоже тетка ничего, хотя и в годах.

Никитин распихал коробки под койку и вдоль стенки, кассеты засунул в тумбочку, а грязные носки собрал в пакет, на выброс.

Стаскивая с себя грязную «песочку» заметил, что правые штанина и рукав перепачканы кровью.

- Не моя, слава Богу, - пробормотал удовлетворенно.

Набрав в тазик воды, замочил свои боевые доспехи.

Переодевшись в «Адидас», очень похожий на настоящий, и прихватив чистое белье, полотенце, мыло и мочалку, вышел из каюты.

…………………………………………….

В предвкушении нирваны Никитин растворил обшитую досками, мореными «под дуб», дверь и сразу понял, что его ждет облом. На крючках вдоль стенки были развешаны отнюдь не мужские предметы одежды, как верхней, так и нижней.

Он выглянул на улицу и увидел прикнопленый рядом с дверью литок бумаги с надписью «Женский день»

В проем двери из комнаты отдыха, откуда доносился женский смех и звон посуды, высунулось некрасивое лицо на замотанной полотенцем голове.

- Ой, ктой-то к нам пришел! Мущщчинка! Да ты не бойся, заходи, мы тебе спинку потрем!

Из комнаты отдыха раздался дружный женский хохот.

Никитин матюгнулся про себя и закрыл дверь. Почесал репу и произнес:

- Придется идти в солдатскую баню.Надо быть ближе к личному составу.

***

Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.

3 июня 1988 года

Ангелина Семеновна, квелая седая тетка пенсионного возраста, встретила их ласково, хотя и не перестала прихлебывать кефир из полулитровой бутылки. Через плечо у нее была перекинута дурацкая красная лента:

- Ну, чего, ребятки, приспичило?

Кирпичников, несмотря на благодушное настроение, не удержался:

- А вам то что?

- Да ничего, – ответила она добродушно и оценивающе посмотрела на них, – Нельзя что ли было, как у людей, чтобы невеста с фатой, и жених… без мундира?

- Нельзя, мамаша, нельзя! – Кирпичников приобнял за плечи снова робеющую Маринку, – Нельзя ли приступить к таинству?

- Эх… - вздохнула коллега Кисы Воробьянинова, – Давайте ваши паспорта. Кольца хоть у вас есть?

Кирпичников вынул коробочки из кармана, раскрыл и положил их на стол.

- Очень хорошо. Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, - тетенька приняла торжественную позу, - объявляю вас мужем и женой.

…………………………..

Выйдя на улицу, Коля полез за сигаретой, но закурить не успел.

Маринка, взвизгнув, подпрыгнула и уцепилась за его шею, болтая в воздухе ногами.

- Мой! Мой! Мой!

Мимо проходила орава джигитов кавказского вида. И не столько кавказского, сколько вполне криминального. В кожаных куртках, несмотря на жару, под которыми характерно «читались» стволы.

Кирпичников на всякий случай напрягся.

Однако парни при виде здоровенного офицера, на шее которого повисла миниатюрная девчонка, дружно заулыбались, а один даже показал Кирпичникову поднятый вверх большой палец:

- Вай, капитан! Нэ забудь на свадьба пригласыть!

***

Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.

3 июня 1988 года.