Последний пир

Мы останавливались на постоялых дворах в Осере, Боне, Лионе и Валенсии, меняя лошадей по четыре-пять раз на дню. Наша карета была украшена государственным гербом, а кучер был одет в дворцовую ливрею. Арман и Элоиза спали в одной комнате — брату и сестре это позволено. Я спал один, даже когда мне предлагали компанию. Нам всегда выделяли лучшие комнаты и самых быстрых лошадей и нас непременно обслуживали вперед других.

Арман большую часть времени дремал, а я беседовал с Элоизой, узнавая ее все лучше. Она жила в парижском доме и неделю в месяц проводила в Версале, где прислуживала одной из принцесс. Ее брат прислуживал принцу. Арман и Элоиза почти никогда не расставались и в Париже тоже жили вместе. Видимо, теперь так поступали все. Старое правило — придворные должны жить при дворе, — уже не действовало. Неотлучны были лишь те, кто прислуживал королю, и королевская гувернантка.

Мать Армана доводилась Паоли кузиной, а Элоизу выбрали нам в провожатые еще и потому, что она знала корсиканское наречие — это должно было помочь в дороге. Я спросил ее о человеке, с которым мне предстояло вести переговоры, однако почти ничего нового не узнал. Паскаль Паоли родился в семье адвокатов, его отец тоже был националистом. Республике принадлежал скалистый центр острова, а нам, французам, — побережье. Береговая линия протянулась на шестьсот миль, на ней было расположено около двухсот пятидесяти бухт и пляжей. Элоиза очаровательно пожимала плечами. Понятно: Жером недаром жаждал мирного урегулирования конфликта. Если хотя бы половина из того, что Элоиза рассказала мне о горных бастионах, вековых вендеттах и контрабандистах, — правда, восстановить порядок на острове после войны будет крайне непросто.

— Сеньор Паоли знает о нашем визите?

— О да. Маркиз де Коссар его предупредил. Сеньор нас ожидает.

Элоиза откинулась на спинку, раскрыла томик Руссо, но очень скоро уснула. Во сне она была прекрасна, впрочем, как и ее брат.

Мы прибыли в Тулон даже раньше, чем планировали, и еще день ждали корабля и благоприятной погоды. На причале в Кальви, на севере Корсики, нас встретил полковник-гасконец, которому наш визит представлялся сомнительной и безрассудной затеей. Угостив его бутылочкой вина, я узнал, почему. Полковник Монтабан жил на острове последние десять лет: сперва его пригласили генуэзцы, потом он стал командовать местными французскими наемниками. И все эти десять лет он пытался убить человека, с которым я намерен был вести переговоры. А это означало, что вряд ли Паоли мог принять меня с распростертыми объятьями.

— У нас есть охранная грамота, — сказал Арман, доставая из кожаного футляра свиток и передавая его Элоизе. Та развернула бумагу и протянула мне, я в свою очередь вручил ее полковнику. Он глянул на подпись и красную сургучную печать с изображением отрезанной головы мавра.

— Выглядит как настоящая. Будем надеяться, вы не попадете в лапы его врагов.

— У Паоли есть враги?

— Это же Корсика. Тут у всех есть враги.

Он взял у меня бутылку, удостоверился, что в ней ничего не осталось, и с печальным вздохом убрал ее со стола. Разгадав намек, я заказал еще вина. К вину принесли оливки и хлеб. Оливки были несвежими, хлеб — черствым, а вино еще хуже прежнего. От такого уксуса во Франции воротят нос даже простые солдаты. Я принялся оглядываться по сторонам, гадая, зачем полковник привел нас в такое место.

— Надежное заведение. Хозяин — француз, — прочитав мои мысли, пояснил Монтабан.

— Думаете, он не станет трепать языком?

— Он не попытается отравить меня, и на том спасибо, — вздохнул полковник. — Вы мало знаете о наших краях, не так ли? — Он произнес эти слова с искушенной тоской человека, который давным-давно приехал в чужую ненавистную страну, однако полюбил ее всей душой и оттого уже не может покинуть. Именно таким тоном Жером рассказывал мне о жизни при дворе — и в ужасе таращил глаза, если я предлагал ему уйти в отставку.

— Сплошные убийства, засады и похищения, — сказал полковник. — Купцы — воры, а крестьяне еще хуже наших. Парламент Паскаля Паоли наглядно показывает, что происходит, если дать адвокатам волю. Я выделю вам охрану.

— Мы должны приехать одни. Таков уговор.

Монтабан открыл рот, чтобы возмутиться, но вместо этого залил в него вина. Я поблагодарил полковника за советы, кивнул своим спутникам, и мы удалились. Несколько человек проводили нас взглядом. Я чувствовал их спиной, когда мы пересекали площадь с высохшим фонтаном посередине. Первым шел Арман.

— Нам туда.

У фонтана нас ждали три осла и мальчишка-оборванец. Рядом у прочерченной на земле линии стояли несколько стариков и бросали тяжелые деревянные шары в воротца, стараясь попасть по шару меньшего размера. Игроки не обращали на Армана никакого внимания, когда тот подозвал мальчишку.

— Шпионы, — шепнула мне Элоиза.

— Я думал, мы поедем в карете…

— Потом — да, — пообещала она. — Но до цитадели лучше добраться на ослах. — Она имела в виду огромную крепость на вершине скалы у самого берега моря.

— Мы едем в цитадель?

Она с улыбкой помотала головой.