Последний поход «Новика»

– Видать, японцам тоже досталось не меньше нашего! – злорадно отметил лейтенант Штер, вернувшийся с перевязанной головой на мостик и видя крен у уходящего крейсера, когда тот повернулся кормой к «Новику», и движение того зигзагами, видимо, управляемого машинами. – Наши комендоры тоже не промах, хотя орудия у нас и послабее его шестидюймовых!

– Нам от этого не легче, Арнольд Петрович, – заметил Андрей Петрович. – «Цусима» явно не один, а нам даже негде укрыться, потому как у гавани Корсаковского поста нет береговых батарей, чтобы под их прикрытием устранить полученные в бою повреждения.

– Будем продолжать вести огонь, теперь уже с левого борта, пока расстояние не увеличится до пятидесяти кабельтов, – принял решение командир крейсера.

– Есть продолжать вести огонь левым бортом! – с готовностью ответил старший артиллерийский офицер, наверное, впервые восприняв его приказ без доли скептицизма.

Когда же последовала команда: «Прекратить огонь!», офицерам приходилось буквально оттаскивать прислугу от орудий…

* * *

«Почему же все так нелепо получилось? – мучительно думал Андрей Петрович, отойдя на левое крыло мостика, где сигнальщик тут же уступил ему свободное место. – “Новик” приговорен – это ясно. Ясно и то, что заход в Корсаковский пост для бункеровки стал роковым для него. Это тоже понятно. Но ведь разве не было ясным и то, что пополнение запаса угля станет неизбежным при его движении к японским островам со скоростью пятнадцать узлов? Безусловно. Ведь Шульц как раз и рассчитывал на дополнительную бункеровку здесь, на Сахалине. К тому же, идя экономическим ходом в десять узлов, мы могли бы и не встретиться с английским “Селтиком”, сообщившим японцам о нашем появлении у восточных берегов их островов.

В то же время даже без захода в Корсаковский пост нас бы все равно поджидали у пролива Лаперуза крейсера, направленные туда Камимурой после получения японским командованием радиотелеграфного сообщения с маяка на острове Кунашир. Таким образом, неразрушение нами этого маяка сразу же после его обнаружения – еще одна наша роковая ошибка. Вот так мы и пришли к тому, к чему пришли… И кто же в этом виноват?! Разумеется, командир крейсера. Но, честно говоря, в этом есть и доля моей вины. Надо было быть более настойчивым в отстаивании своей точки зрения. – И усмехнулся: – С командиром, однако, особо не поспоришь – последнее слово в соответствии с Морским уставом всегда остается именно за ним…»

Доклад радиотелеграфиста о том, что слышны переговоры между кораблями противника, прервал его размышления, и он поспешил на передний мостик.

– Пытайтесь своим аппаратом мешать им! – распорядился командир.

– Теперь командиры японских крейсеров или хотя бы одного уже знают о нашем возвращении в Корсаковский пост, – тяжко вздохнул Андрей Петрович.

Между тем «Новик» приближался к берегу, насколько это было возможно, чтобы в случае необходимости легче было снять с него команду. Когда же из рулевого отделения передали, что привод руля не действует, пришлось управлять кораблем уже бортовыми машинами до его ввода на Корсаковский рейд.

– Аварийной команде подвести пластырь под пробоины в рулевом отделении! – приказал старший офицер.

А когда это было исполнено, приказал трюмным машинистам приступить к откачке воды.

Как только «Цусима» скрылся за горизонтом, командир попытался приблизить «Новик» к берегу, но при этом напором воды сорвало подведенный пластырь.

– Уж не повезет, так не повезет! – в сердцах воскликнул он.

– Да и так, Михаил Федорович, положение – хуже некуда! – попытался успокоить его старший офицер.

Тот испытующе посмотрел на него: «Уж не насмехается ли?» Но, встретив серьезный взгляд своего помощника, успокоился: «Совсем издергался, нервы – ни к черту!», – усмехнулся он над собой.

* * *

Став на якорь в полумиле от берега, выяснили, что корабль принял около 250 тонн воды через три подводные пробоины: две в рулевом отделении и одну под каютой старшего офицера. Дифферент на корму составил 1,8 метра. Осмотр показал, что одну из пробоин в рулевом отделении своими силами заделать не удастся – снаряд попал встык борта с броневой палубой, вызвав длинные трещины. Но самое печальное – в исправности остались лишь шесть котлов из двенадцати.

– Укатали Сивку крутые горки, – с горечью констатировал лейтенант Штер.

Командир отвел старшего офицера в сторону:

– Ваше мнение, Андрей Петрович.

– К сожалению, не осталось ни малейшей возможности прорваться во Владивосток. Японцы обложили нас, как волков флажками… Поэтому, как это ни тяжело, Михаил Федорович, но «Новик» придется затопить! – твердо ответил тот. – И, желательно, на отмели. – Но, видя непонимание в глазах командира, пояснил: – Со временем, в случае успеха Второй Тихоокеанской эскадры, затребовав соответствующие средства из Владивостока, можно будет поднять его и ввести в строй действующих кораблей.

Шульц согласно кивнул головой.

* * *