Последний польский король. Коронация Николая I в Варшаве в 1829 г. и память о русско-польских войнах XVII – начала XIX в.

Чаще, однако, символический нарратив был сконструирован сложнее, с разворотом к античной героике или сюжетам польской истории. В первом случае новый король часто сопоставлялся с римским императором Траяном[745] или осмыслялся в связи с мифом о храме Януса, двери которого отпирались во время войны и запирались на время мира. В одном из текстов, где император представал усмиряющим врагов, приносящим веру и свет, к Николаю I были обращены следующие слова: «Когда закроешь двери Януса… мы повторим слова наших отцов, которые всегда были в наших сердцах: „За Короля! Слава, Отчизна, Бог“»[746]. В другом тексте новый польский король сравнивался с Титом Флавием, «окруженным любовью богов», славным и карающим врагов. Автор текста упоминал «поверженных персов», «борьбу за веру» против мусульман и превозносил «неутомимость и мужество победоносных русских войск», упоминая взятие турецких крепостей Браилов и Варна[747]. Одновременно с этим Николай оказывался воплощением милосердия и протягивал «претерпевшему многие страдания» польскому народу «дружескую руку»[748], а польский народ изображался благодарным и «верным до скончания веков» своему монарху, украшенному отныне короной Пястов[749].

Интересны и отсылки к польской истории, которые использовали авторы таких, казалось бы, лоялистских текстов. В некоторых из них Николай именовался «наследником храбрых Казимиров и Янов», который шествовал в короне Пястов[750]. Упоминание Яна, вероятно, следует трактовать как указание на польского короля Яна Собеского, победителя турок под Веной, столь важной фигуры для самого Николая I. В этой части польское прочтение совпало с нарративом, предложенным императором. Но указание на Казимира едва ли могло быть одобрено императором, как и любая отсылка к королям, ассоциирующимся с «собиранием» польских земель. Речь шла о Казимире III, последнем из династии Пястов, который был знаменит договорами с соседями и завоевал Галицию. Это был намек на войну с Австрией за объединение Польши, которую, в рамках этого образного ряда, Николай должен был начать.

Замечательна и история с посещением императорской четой постановки «Сесилия Пешанская» в варшавском народном театре. Опера была специально написана и поставлена в честь коронации[751]. Автор музыки – польский композитор К. Курпинский – был известен своими патриотическими произведениями и написанной в честь приезда Александра I в Варшаву оперой «Награда». Следует отметить, что в литературе утвердилось мнение, что польский театр стремился быть актуальным, остро реагируя на смену политической конъюнктуры, ему была присуща злободневность и стремление «зафиксировать событие, привлекшее внимание публики». В этом отношении он был близок к публицистике[752]. Постановка «Сесилии Пешанской» подтверждает этот вывод.

Согласно либретто, действие оперы открывается рассказом о любви Сесилии, дочери старосты Пешанского, к датчанину барону Штрамверу. Оставив ради возлюбленного родительский дом и тайно обвенчавшись с ним, Сесилия, проклятая оскорбленным отцом, покидает отечество. Далее события переносят зрителя в период Шведско-польской войны середины XVII в., так называемого Шведского потопа. Староста Пешанский яростно сражается с неприятелем. Узнав об этом, барон присоединяется к польской армии и храбро воюет против шведов. После победы староста узнает барона, прощает дочь и возвращает ей наследство[753]. В русском переводе заключительная часть оперы описывалась следующим образом: «Барон, узнав, что отец обожаемой им [жены], находится в его Отечестве, присоединяется к польским воинам, которые побеждают шведов. После победы староста узнает барона, свою дочь и увидев еще двоих малолетних детей, обнимает дочь и внучат, прощает им прошедшее и возвращает им наследие»[754].