Последний приказ Нестора Махно

— А он с очумевшим видом выскочил из сена, — белогвардейцы дружно рассмеялись, припомнив, как Павло взял их в плен. — Руки вверх! Громко так кричал. Мы, конечно же, сразу выполнили приказ — штык-то у него на месте, пристёгнут.

— Да… беда моя — эти селяне… — Задов расстроился искренне. — Учить их и учить. Боеспособность так себе…

— Лев Николаевич, не рвите душу. Это вопрос пары недель. У Деникина учатся быстро, поверьте. Откомандируем в ваши части пару толковых офицеров — вы свой батальон не узнаете.

— Чего уж там батальон… пару полков наберется. Двумя не отделаетесь! Буду просить человек десять. Да таких, чтобы серьезные, чтобы наши руку почувствовали, силу! — Лёва стукнул кулаком по столу, да так, что стаканы подпрыгнули. — Наливай, Саня! Наливай! Мне вас Бог послал!

— Это дело нехитрое… — белогвардеец опустошил ёмкость почти до конца — самогона там осталось на донышке.

Задов встал, поднял руку, будто успокаивал публику на митинге:

— А я за атаманов наших хочу поднять!

Пётр помутневшим взглядом окинул двухметровую фигуру Льва Задова, возвышавшуюся над столом, сбитым из грубо отесанных досок.

— Антон Иванович — кадровый офицер царской армии в чине генерала. Это ваш Григорьев — не пойми кто. Атаман — это звание? — услышав этот выпад, напарник Петра, или его начальник, как определил для себя Лёва, громко на того цыкнул.

— Ваше благородие, или как там тебя… Ты не держи зла. Мы под погонами не ходили, мы по-своему разумеем. Ежели командир авторитета не имеет, то и атаманом ему не быть. Вот ваш Деникин — он сколько штыков собрал по сёлам?

Почувствовав на себе взгляд старшего, Пётр предпочёл не отвечать. Лёва заметил эту тонкость и, ощутив собственное превосходство, продолжил:

— Молчишь, ваше благородие? То-то… Ваша армия по уставу, да по приказу. А наша — по справедливости. Добровольно.

— Давайте за атаманов, да… — Александр посчитал необходимым разрядить обстановку, но хмель всё же взял своё. Опрокинув стакан, он продолжил:

— По поводку добровольцев — я с вами, Лев Николаевич, не согласен. Вы какой чин имеете, простите?

— Да нет у нас чинов! — в Лёвиной душе взыграла анархическая составляющая, и он тут же себя пресек. — Какие чины в поле? Павлуха тот, из стога, он какого чина?

— Как вы, милейший, в таком случае приказы отдаёте? Почему он вам должен подчиняться?

— Он знает, что я заместитель контрразведки.

— А Щусь если скажет, как Павлуха поступит? — не успокаивался белогвардейский офицер.

Лёва скрутил самокрутку, и всё то время, что он потратил на укладывание табака в газету, за столом царило молчание. Офицеры, воспитанные на дисциплине, почитавшие воинскую иерархию, искренне не понимали, как устроены эти партизанские части, что движет людьми и самое главное — как им удаётся при всей этой неразберихе ещё и одерживать победы.

— И Феодосия он послушает. Приказ выполнит, будьте покойны.

— И вот вы, руководитель контрразведки…

— Заместитель.

— Ну хорошо, не суть важно. Как вы собираетесь агентуру обезвреживать, если нет у вас подчинения? — Александр закинул руку на спинку стула и достал кисет с табаком.

«Ты смотри, и папиросы свои оставили, махоркой запаслись. Готовились, ничего не скажешь…» — приметил для себя ещё один штрих Задов.

— Званий нет. Подчинение есть. Добровольное. По способностям.

— Это мне напоминает анархистов. У Махно так заведено, — заметил Пётр.

Почувствовав, что наговорил лишнего, Лёва предпочёл переменить тему:

— Надо — будет вам звание. Раз приехали, то перемены нас ждут. Куда катимся, господа офицеры? Просветите.

— Не держите зла, Лев Николаевич. Этим атаман от генерала и отличается — чётким, военным руководством. И ещё скажу вам: это же не Деникин искал контактов, а Никифор Александрович предложил свои услуги в борьбе против махновцев и большевиков. Наша миссия — только ответ доставить. Всё у вас будет хорошо, поверьте. Ваш атаман предпринял правильный шаг.

— Эх… — Лёва отправился в закрома за следующей ёмкостью. Разговор только начал налаживаться и у белогвардейцев развязались языки.

С рассветом, когда закончились запасы спиртного, сало и прочая закуска, белогвардейцы не могли ни разговаривать, ни самостоятельно передвигаться. Лёва обыскал их карманы в поисках депеши. Только ощупывание подкладки одежды Александра дало результат. Через аккуратно распоротый шов Лёва извлек сложенную вчетверо бумагу, которую он прочел тут же, при свете свечи.

После некоторой встряски Феодосий Щусь таки приобрёл некоторую ясность мысли.

— Щусь, я остаюсь здесь, присмотрю за гостями, а ты иди, поднимай хлопцев. Когда эти неудачники протрут очи, хочу, чтобы они перед собой человек пять как минимум увидели. С них толку сейчас — как с козла молока. Не хочу господ офицеров будить, пусть последнюю ночку в жизни отоспятся… Батько из уезда вернётся, сам решит. Хотя что там решать, знаю я, какое его решение будет.