Последний проблеск света

После гибели родителей я узнала, что жизнь — тяжелая штука, а за последние четыре года я узнала, что все намного хуже. Жизнь жестока. Безжалостна. Она забирает все и редко дает что-то взамен. Так что я никогда не ожидала найти это.

Утешение после конца света.

Я закрываю глаза и засыпаю, окруженная Трэвисом.

Глава 5

Я просыпаюсь следующим утром, и в комнате светло. Это нетипично… обычно мы встаем, когда еще темно.

Я моргаю и переворачиваюсь, запутавшись во времени. Трэвис рядом. Я ощущаю его запах. Я привстаю и обнаруживаю, что он сидит в кресле у окна.

Он читает мою книгу стихотворений, но опускает ее, осознав, что я проснулась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты чего меня не разбудил? Мы давно должно были отправиться в дорогу.

Он пожимает плечами и встает.

— Неважно. Подумал, тебе не помешает отдохнуть.

Я подвигаюсь, свешивая ноги с края кровати, затем похлопываю по покрывалу рядом с собой.

Он подходит и садится, наблюдая за мной с тихой пытливостью, которая слегка нервирует.

— Как ты себя чувствуешь? — повторяет он, но уже мягче.

— Нормально. Синяк немного побаливает, но ничего страшного. Я правда в порядке. Ты правда думаешь, что мужчины не пытались провернуть со мной подобное?

— Знаю, что пытались. Но он тебя везде лапал. Ударил. Я видел, как он сшиб тебя с ног. Он мог… — его лицо безупречно собранное, но акцент делается таким сильным, что мой желудок скручивает спазмом. Трэвис до сих пор очень расстроен.

— Он этого не сделал. Меня сбили, но теперь я снова на ногах. И даже если мне потребовалось больше времени, чтобы снова подняться, я не хочу, чтобы ты обращался со мной как со сломанной куклой или типа того.

Я вижу на его лице признание моих слов. Его челюсти разжимаются.

— Ладно.

— Так что мне не нужно проспать весь день, или что ты там себе придумал. Я хочу снова отправиться в дорогу. Нам нужно добраться до Форт-Нокса раньше, чем стадо.

— Сначала тебе надо поесть. Что-нибудь с протеином. Ты вчера пропустила ужин. Мы все равно выедем поздно, так что давай разведем костер снаружи и разогреем что-нибудь.

Я колеблюсь. Я очень проголодалась, но мы опаздываем.

— Я тоже умираю с голоду, — добавляет Трэвис.

— Ладно. Но прежде чем мы что-то сделаем, мне надо спуститься вниз. Я вот-вот описаюсь, — я направляюсь к двери, но медлю, понимая, что Трэвис идет за мной.

— Ты не пойдешь одна, — говорит он. — Никуда. Больше ни за что. Раньше я пытался дать тебе уединение. Быть… вежливым. Не слишком лезть к тебе. Но теперь этому пришел конец. Я не выпущу тебя из поля зрения.

Я выдыхаю и слегка улыбаюсь.

— Ладно. Но ты повернешься спиной, пока я делаю свои дела. Тут я провожу черту.

— По рукам.

***

День выходит неплохим. Мне уже лучше после вчерашнего, и осторожность Трэвиса помогает, потому что это дает мне нечто, чему можно противиться и давать отпор.

Не то чтобы я собираюсь бороться с его попытками защитить меня. Мы слишком расслабились, и оба это понимаем. Но необходимость дать Трэвису понять, что я не травмированная и не слабая, дает мне нужный запал, чтобы быть сильной.

По ходу дня ко мне возвращается уверенность. Слишком много всего случилось, чтобы зацикливаться на одном плохом моменте.

К вечеру я почти чувствую себя нормально.

Мы преодолели не очень большое расстояние из-за позднего выезда и урона от землетрясений, отчего приходится маневрировать и постоянно искать бензин. Когда начинает темнеть, мы проехали всего около пятидесяти километров.

Нам снова пришлось полностью съехать с разрушенной дороги, так что мы находим местечко в лесу, чтобы разбить лагерь на ночь. Трэвис показывает мне приемы самообороны и учит пользоваться его дробовиком, и от этого мне еще лучше. Он позволяет мне поспать первой после того, как я заставляю его пообещать разбудить меня для моей «смены».

Он правда меня будит. И если я подозреваю, что он бодрствовал больше половины ночи, то у меня нет доказательств. У меня нет никаких часов.

Я сижу спиной к дереву, держа оружие наготове, пока Трэвис спит у моих ног. В какой-то момент он протягивает руку и держится за мою лодыжку, как и несколько ночей назад.

Я не отстраняюсь.

Следующим утром воздух кажется более прохладным. Более свежим. Более близким к тому, что я помню по временам своего детства. Я глубоко дышу, пока мы делим меж собой банку консервированных персиков. После я напеваю себе под нос, сворачивая спальный мешок.

Я это не осознаю. Я делаю это машинально.

Но все же замечаю, когда вижу, что Трэвис уставился на меня.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего. Просто… ты что-то с чем-то.

Я не уверена, что он имеет в виду, но по его лицу понимаю, что это комплимент.

Я улыбаюсь ему, и он почти улыбается в ответ.

День проходит почти так же, как и предыдущий. Медленное продвижение вперед. Никаких встреч, кроме безвредных пеших путешественников.

После обеда мы видим весьма крупный ручей, и я спрашиваю, можем ли мы на время остановиться, чтобы наполнить бутылки и помыться.