Последний проблеск света

— Прости, — бормочет он. — Прости.

Я делаю несколько глубоких вдохов и смотрю на его пах. Его эрекция отчетливо видна под влажным хлопком. Это заставляет меня вспомнить, как он мастурбировал в ванной того дома пару дней назад. Те тихие ритмичные шлепки. И как он под конец застонал.

Мне так хочется прикоснуться к нему, что меня почти трясет.

— Все в порядке, — выдавливаю я.

— Я не хотел.

— Знаю. Тебе не нужно извиняться.

Я жду, затаив дыхание. Мои пальцы дрожат, так что я сжимаю ладони в кулаки.

— Нам пора отправляться, — Трэвис неловко отстраняется от меня. — До темноты есть еще час или два.

Я выдыхаю.

— Ладно. Я готова.

***

Два часа спустя мы находим дом для ночлега.

Он большой, окружен несколькими акрами земли. Там имеется веранда с прекрасной декоративной плиткой, летней кухней под открытым небом и встроенной ямой для костра. Кое-что пострадало от землетрясения, но не слишком сильно. И дом расположен на холме, что дает хороший обзор на окрестности, и я знаю, что от этого Трэвису спокойнее за нашу безопасность.

Костровище просто идеально. Мы разводим небольшой огонь, кипятим воду, чтобы сделать макароны с сыром быстрого приготовления. Конечно, у нас нет молока или масла, но и с водой прекрасно. Мы едим их с банкой ростбифа в подливе. Так написано на банке: ростбиф в подливе. Я не уверена, настоящее ли это мясо, но оно вкусное и знакомое. Как и макароны с сыром.

Мы чистим зубы и идем пописать, после чего направляемся в спальню на втором этаже.

Я переодеваюсь в леггинсы, не снимая майку, пока Трэвис загораживает дверь комодом.

После этого он расслабляется. Я вижу это по его позе, выражению лица.

К тому моменту, когда он переодевается в чистую футболку и спортивные штаны, я принимаю решение.

Я сижу в изножье кровати, и он медлит, заметив, что я смотрю на него.

— Что не так?

— Ничего.

— Нормально себя чувствуешь?

— Да, все хорошо.

Он хмурит брови и садится рядом, от чего матрас проседает.

— Ты не устала?

— Не слишком.

Он колеблется, всматриваясь в мое лицо в поисках объяснения моему настроению.

— Я могу что-то для тебя сделать?

— Да.

— Что?

Я открываю рот, но слова застревают в горле. Я хочу сделать это, но это кажется таким странным, таким рискованным.

— Что такое, Лейн? Я сделаю все, что тебе от меня нужно, — его лицо выражает искренность. Похоже, он говорит всерьез.

— Я устала чувствовать себя напуганной и беспомощной.

— Хочешь, чтобы я поучил тебя другим приемам?

— Да, но не сейчас. Я не это имею в виду. Я устала всегда чувствовать себя так. Это длится уже годами. Будто я ничего не контролирую. Я хочу что-нибудь сделать с этим. Я хочу что-нибудь сделать, чтобы изменить это.

Он явно до сих пор понятия не имеет, о чем я говорю.

— Что ты хочешь сделать?

Я с трудом сглатываю.

— Я хочу почувствовать что-нибудь другое. Я хочу почувствовать что-нибудь… приятное.

Он замирает совершенно неподвижно. Даже его ресницы не шевелятся.

Теперь я уже по уши в этом… дороги назад нет. Возможно, это самый дурацкий мой поступок, но я не собираюсь останавливаться.

— Я не хочу, чтобы ты делал то, чего не хочешь, Трэвис. Я бы никогда даже не попросила. Но кажется… уже дважды… кажется, будто ты… будто ты хотел. Со мной. Так что я подумала…

— Ты хочешь… — его голос такой тихий и гортанный.

— Заняться сексом. С тобой. Да. Хочу, — я смотрю на свои руки на коленях. — Если ты хочешь.

— Зачем?

Я вскидываю голову от надломленного изумления, прозвучавшего в этом одном слове.

— Я же сказала. Я хочу почувствовать… что-то другое. Что-то хорошее. Я хочу почувствовать… что контролирую происходящее.

— Я помогу вернуть тебе чувство контроля и без…

— Но я хочу это сделать. Почему я не должна этого делать? Почему мы не должны?

Его широко раскрытые глаза все еще изучают мое лицо.

— Со мной?

— Да. С тобой. Ты мне нравишься. Мне нравится, как ты выглядишь. И я хочу это сделать, — я втягиваю протяжный прерывистый вдох. — Ты… тебе нравится, как я выгляжу?

Он так напряжен, что тоже почти дрожит.

— Ты же знаешь, что нравится.

— И мне показалось… уже дважды… что ты хотел…

— Не дважды, это случалось чаще, — он опускает глаза, как и я ранее.

Меня накрывает воспоминанием о том разе, когда я подслушивала, как он дрочил в ванной того дома. Как я запустила руку под свои трусики. Все мое тело переполняется жаром, который собирается между ног.

Сумев заставить горло работать, я говорю:

— Ладно. Итак. Мы оба хотим. Так почему мы не должны этого делать? Почему мы всегда должны… должны работать, страдать, терпеть боль и бороться? Почему мы… почему мы не можем испытать что-то хорошее?

Теперь он уставился на меня, и я вижу напряжение на его лице. Он испытывает соблазн. Он решает. Он хочет этого, как и я.

Это дает мне храбрости встать.

— Пожалуйста, Трэвис. Я хочу. Ты не воспользуешься мной. Я хочу сама принимать решения, и это мой выбор. Итак… итак, ты хочешь?

Вопрос повисает в воздухе на несколько долгих секунд.

Затем что-то мелькает на его лице, когда он бормочет:

— Да.

Я вдыхаю и выдыхаю. Я поворачиваюсь к нему лицом, пока он сидит в изножье кровати.

— Сейчас тебя устроит?