Последний ребенок

Кэтрин закрыла глаза и ударила себя кулачком по колену.

— Джонни… — Она покачала головой. — Черт возьми, Джонни. Где же ты?

Когда Кэтрин открыла глаза, Хант понял по ее застывшему лицу, что она хочет сменить тему.

— Кен приходил сегодня три раза.

Хант отвернулся, пряча внезапно овладевшее им беспокойство.

— Я думал, он оставил вас в покое. Так он мне сказал.

— Кен Холлоуэй не такой. Он вам соврал.

— Угрозы?

— Стучал в дверь, говорил гадости.

— Угрожал? — Ханту нужно было знать, можно ли предъявить Холлоуэю соответствующее обвинение. А если еще добавить препятствование правосудию… Конечно, для такого, как Холлоуэй, это все мелочи, но на какое-то время его удалось бы упрятать за решетку, а Кэтрин получила бы передышку.

— Мы можем просто посидеть? — спросила она. — Просто тихонько посидеть?

Злость, беспокойство, тревоги. Хант отодвинул все в сторону.

— Конечно.

Некоторое время они сидели молча. В чашке стыл кофе. Репортерам надоело ждать, и они вернулись в фургоны. В какой-то момент Хант заметил, что Кэтрин взяла что-то в руки, сжала ладонями и втиснула ладони между коленями.

— Я заходила сегодня в комнату Джонни. Знаете…

Она не договорила, и Хант представил, как она ходит по комнате сына, трогает его вещи и изо всех сил старается подавить страх и сомнения.

— Нашла вот это. — Кэтрин развернула ладони, и детектив увидел с десяток своих карточек. Помятых, стертых, сырых. Она подняла глаза и посмотрела на него. — Их здесь девятнадцать.

Лицо ее разгладилось и как будто озарилось, а Хант ощутил странное, непривычное смущение.

— Хотел, чтобы Джонни знал, что может позвонить… если случится что-то плохое.

Она кивнула, приняв такое объяснение как должное и ничуть не удивившись.

— Потом я поискала по всему дому и нашла те, что вы дали мне. Знаю, я много их выбросила, но с десяток еще осталось.

— Такая у меня работа.

Кэтрин смотрела на него в упор и не отводила глаза.

— Правда?

Хант отвернулся.

— Вы всегда были рядом. Всегда были на нашей стороне.

— Любой коп на моем месте поступил бы…

— Не думаю. — Ее плечо коснулось его плеча, и между ними как будто проскочил заряд, трескучая и жалящая голубая искорка. — Спасибо.

Потом они сидели в наступившей тишине, бок о бок. Кэтрин подтянула ноги, сложила руки на коленях и опустила голову ему на плечо. Хант чувствовал легкое прикосновение узкой руки и тепло ее кожи. За спиной холодный дождь стучал в окно.

— Спасибо, — еще раз сказала она.

И Хант застыл.

Глава 40

Гроза разбушевалась так, что Джонни даже не увидел, как солнце соскользнуло за горизонт. Дождь лил не переставая, холодный и кусачий, и температура падала и падала. Серый воздух сначала посинел, потом сделался почти черным, но Джонни оставался на месте и не пошевелился даже тогда, когда молния ударила с неба раскаленной добела вспышкой, расколовшей воздух с таким звуком, будто треснул камень. Он лишь вжался в себя и в стену, продолжая наблюдать, как Ливай подгреб на могилу остатки земли, разровнял лопатой и тоже сел. Вода полилась с него ручьями, и земля словно поднялась вокруг. Все казалось нереальным. Мальчишка почти не отреагировал, когда Джек перегнулся через стену и сказал:

— Джонни.

Прошло несколько секунд.

— Ты ушел, — сказал Джонни.

Джек наклонился еще ближе.

— Тебя там зашибет.

— Молния сходит.

— И что это должно значить?

— Ничего. Не знаю. — Небо вспыхнуло. Джонни показал на старый дуб. — Их повесили на том дереве.

Джек посмотрел на кривое, шишковатое дерево с раскидистыми неспокойными ветвями, казавшееся черным при вспышке молнии.

— Откуда ты знаешь?

Джонни пожал плечами.

— А ты разве не чувствуешь?

— Нет.

— Кладбище устроили вокруг него. В основании три могильных камня. — Он показал пальцем. — Видишь, какие они маленькие. Как грубо обтесаны.

— Ни фига я не вижу.

— Вон там.

— Промокнешь, Джонни.

Он промолчал.

— В сарае есть печь. Я уже растопил.

Джонни взглянул на Фримантла.

— Я не могу уйти.

— Ты здесь уже несколько часов. Он никуда не денется. Сам на него посмотри.

— Не могу рисковать.

— А ты обо всем подумал? Смотри, он хоронит малышку, и, судя по состоянию гроба, хоронит ее не в первый раз. Если так, то получается, что он выкопал ее из какой-то другой могилы. Как она умерла? Почему он принес ее в такую даль и хоронит так, чтобы никто не видел?

— Мы же видели.

— Мы даже не знаем, его ли это ребенок.

Из-за края далекой тучи пролился свет.

— Посмотри на него. — Они оба посмотрели на Фримантла, сломленного и разбитого горем.

— А ты не задавался вопросом, почему он весь в крови? — понизив голос, спросил Джек. — Где он так поранился? И почему вообще схватил тебя тогда?

— Ему Бог велел так сделать.

— Не надо так со мной. Не умничай. Рано или поздно он оттуда выйдет, и тогда нам придется решать, что с ним делать. В одиночку мне решать не хочется.

— У меня к нему один вопрос, и как только он там закончит, — Джонни кивнул в сторону могилы, — я этот вопрос ему задам.

— А если он не захочет ответить?

— Я помог ему похоронить дочку.

— Но если он не ответит? — повторил, повысив голос, Джек.

— Дай мне «ствол», — сказал Джонни.

— Пригрозишь — и он убьет нас.