Последний ребенок

— Я взял ее у того поломанного человека. Сразу после того, как ты меня укусил.

— У кого?

— У поломанного человека. — Он произнес эти слова так, словно называл имя. — Взял у него из руки. Он держал ее в руке.

Дуло револьвера нырнуло вниз.

— После того, как вы меня схватили?

— Бог сказал мне узнать, от чего ты бежишь, вот я тебя и схватил.

— Дэвид Уилсон. Он был жив, когда вы его нашли?

Фримантл склонил голову и закрыл глаза, задумавшись.

— Опусти револьвер, — прошептал Джек. Джонни замялся. — Ты взаправду думаешь, что Алисса у него? Из-за тебя тут кого-нибудь убьют.

Мало-помалу ствол опустился и в конце концов уставился в пыльный пол.

— Тот человек был жив?

Фримантл сидел все так же, закрыв глаза.

— Река говорила. Шепотом. Слова как одуванчики. — Он поднял руку и как будто загреб под себя воздух. — Я так устал…

— Говорила? — Джонни ухватился за одно это слово. — Поломанный человек что-то сказал? Хоть что-нибудь?

— Не помню.

— Надо вспомнить.

Великан повернул руки ладонями вверх.

— Прилетели вороны. Я испугался. — Их, мужчину и мальчика, разделяло не больше фута. — Я бы сказал, если б мог. — Фримантл лег на теплый камень. — Может, вспомню утром. — Мне жаль твою сестру… Все, с меня хватит.

Джонни молча смотрел на великана. Смотрел, пока не онемели ноги. Смотрел, чувствуя отчаяние, как чувствуют голод. А когда наконец отвернулся, Фримантл уже храпел.

Джонни положил револьвер на полку. В темноте проступали балки и столбы. Он посмотрел вверх, и в груди у него открылась темная яма. И яма была пуста.

Молчание прервал Джек:

— Почему он боится ворон?

— Наверное, когда вороны подлетают близко, он слышит дьявола.

— Дьявола?

— Он слышит голос. Почему бы и не другой?

— А если это все правда? — Джек обхватил руками колени и раскачивался вперед-назад, не глядя Джонни в глаза. — Если он действительно слышит голос Бога? Что, если он слышит… ну знаешь…

— Не слышит.

— Но что, если?

— Никто ничего не слышит.

Джек еще крепче сжал колени.

— Мне вороны тоже не нравятся. Еще маленьким их боялся. Что, если вот поэтому?..

— Перестань.

— Знаешь, как в народе называют стаю ворон? — тихонько, полушепотом спросил Джек.

Джонни знал ответ.

— Пропасть.

— Может, не просто так называют. — Джек посмотрел на Фримантла. — Что, если Бог прислал его по какой-то причине?

— Послушай, этот парень убил двоих за то, что его дочь умерла из-за них от духоты в перегретой машине. Если ему легче жить, считая, что так повелел Бог, то пусть так и будет. Вороны, какой-то другой голос… это просто совесть не дает ему покоя, напоминает, что он виноват.

— Ну да?

— Да. — Они оба посмотрели на Фримантла. — Но он что-то знает.

— Мне страшно, Джонни.

Глаза у Джонни блеснули. Ночь близилась к рассвету, а он не спускал глаз с Фримантла.

— Он что-то знает.

* * *

Джек крепко уснул. В щелях вздыхал ветер, и тонкий голосок дважды приносил что-то ужасное. Огонь угасал. Злость Джонни сменилась печалью, а печаль — нежеланным, но глубоким забытьем. Ему приснился вонючий лес и пронзительные желтые глаза, жесткое падение сквозь поломанные ветви и обнадеживающая улыбка сестры. Она сидела на корточках в низком подвале, грязная, в лохмотьях. В подвале горела одна-единственная свеча, и Алисса, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. «Это ты?» — спросила она, и Джонни вскинулся с криком, так и не прорвавшимся за решетку сцепленных зубов.

В первое мгновение он не понял, где находится и что случилось, но чувствовал — что-то не так. Что-то не так было рядом, висело в жарком воздухе.

Ливай Фримантл сидел, поджав ноги, на полу, в каких-то трех футах от него. Пот катился с него градом, и тени казались серыми на черной коже. Руки лежали на коленях, и в руках он держал револьвер, причем палец уже нашел спусковой крючок.

— Заряжено, — сказал Джонни.

Фримантл поднял голову и посмотрел на него, и Джонни почему-то показалось, что болезнь распространилась дальше по телу и что за пустыми глазами почти не осталось сознания. Великан поднял револьвер и посмотрел в дуло. Секунда растянулась в вечность.

— Можно я возьму? — Джонни протянул руку.

Фримантл как будто не услышал. Рукоятка револьвера утонула в его здоровенной руке.

— В меня однажды стреляли. — Джонни едва расслышал его. Фримантл коснулся пальцем пулевого шрама на животе. — Маленьким детям нельзя иметь оружие.

— Кто в вас стрелял?

— Моя жена.

— Почему?

Ливай посмотрел на револьвер.

— Просто так.

— Можно мне взять? — Джонни подался вперед, и Фримантл протянул оружие с таким видом, словно это было яблоко. Или стакан с водой. Джонни взял револьвер и прицелился Фримантлу в лицо. Ему было страшно. Сон все еще не отпускал.

— Где моя сестра?

Между дулом и глазами великана было восемнадцать дюймов.

— Где она? — Уже громче. Двенадцать дюймов. Десять. На этот раз револьвер не дрожал, но Фримантл оставался равнодушен, как бык, увидевший перед собой крепежный пистолет.

— Когда она выстрелила, сказала, что я тупой. — Шесть дюймов. Джонни держал револьвер обеими руками и уже положил палец на спусковой крючок.

— Нельзя называть людей тупыми, — продолжал Ливай. — Называть людей тупыми нехорошо.