Последний рубеж

– Недавно я услышала примечательную историю о том, что предводитель ассасинов прислал Филиппу письмо, в котором снимает с тебя обвинение в убийстве Конрада Монферратского. Это правда, Ричард?

– Филипп действительно получил такое письмо. – К досаде Джона, Ричард понизил голос так, чтобы слышала лишь Алиенора. – Он продолжал обвинять меня в том убийстве даже после того, как суд Генриха вынес оправдательный приговор. Признаюсь, я злился, ведь это не просто пятно на моей чести, но и оскорбление. Как будто мне требуется нанимать убийц, если нужно от кого-то избавиться!

Прежде чем продолжать, Ричард придвинул свое кресло поближе к креслу матери.

– Лоншан знал, как меня беспокоило, что Филипп продолжал мутить воду, поэтому предложил, чтобы Старец Горы написал Капету о моей непричастности к смерти Конрада.

– Ясно… Признаюсь, я никак не могла понять, почему сарацинский разбойник взял на себя труд оправдывать христианского короля.

– Ты намного проницательнее Филиппа, матушка. Он таким вопросом и не задался. Конечно, Лоншан сочинил такое убедительное письмо, что я и сам почти поверил. – Ричард ухмыльнулся. – Кажется, оно убедило Филиппа, поскольку он прекратил обвинять меня в убийстве. Что заставляет меня думать, что проклятый идиот и правда считал, что я нанял ассасинов убить Конрада. И я знаю, кого следует винить в этом – его кузена. Вероятно, этот ублюдок Бове изложил все Филиппу так, будто меня обнаружили над телом Конрада с окровавленным ножом в руках.

При упоминании про епископа веселье Ричарда утихло. Допив вино, он встал.

– Я еще не танцевал с женой, нужно это исправить.

Король помедлил, прежде чем направиться к ступеням.

– Иногда я думаю, что не заслуживаю прощения грехов, – едва слышно произнес он, – потому что не могу прощать врагов, как того требует Господь. Я никогда не прощу Генриха, Филиппа и Бове, даже если это поставит под угрозу мою бессмертную душу.

Не дожидаясь ответа матери, Ричард спустился с помоста и ушел искать свою королеву. Алиенора осталась сидеть с таким непроницаемым выражением лица, что Джону оставалось лишь гадать о содержании их приватного разговора.

* * *

После рождественской мессы королевской семье и гостям подали дикого кабана, жареного гуся и тушеного каплуна, затем они смотрели представление «Мистерия Адама», которое давали на открытом воздухе перед церковью Нотр-Дам. Мистерия считалась невероятно популярной, так как игралась на французском, а не на латыни, и привлекла огромную аудиторию, с неослабевающим энтузиазмом приветствовавшую артистов, короля и его мать. К моменту возвращения высокопоставленных зрителей во дворец на Пуатье уже опустилась тьма.

Джон чувствовал себя не в своей тарелке, ему казалось, что он тут скорее чужак, которого терпят, чем долгожданный гость. Празднества заканчивались, и люди приветливо общались, ожидая знака короля, чтобы отправиться ко сну. Пока этого не случилось, Джон болтался по залу, подслушивая там и тут.

Его внимание привлек женский смех, и он взглянул на женщин, окруживших молодую жену Уилла Маршала. Судя по их возгласам, Изабелла только что объявила об очередной своей беременности. Это у нее уже четвертый? Или пятый? Казалось, что все свое замужество она ходит непраздной. Не удивительно, что Маршал трясся над ней как старый бык над породистой коровой. Джон перевел взгляд с сияющей Изабеллы на свою невестку. Беренгария улыбалась, и он задумался, чего ей стоит изображать радость за девчонку, подарившую мужу двух сыновей в первые два года брака. Будучи глубоко благодарным за то, что королева Ричарда не так плодовита, как Изабелла, Джон с удивлением ощутил проблеск сочувствия к ней. Он знал, каково это, когда тебя сравнивают и находят оставляющим желать лучшего.

Неподалеку его мать и племянница Рихенца вели оживленную беседу, и Джон подошел поближе. Ему казалось, что никто не обратит на него внимания, но Алиенора его заметила. Джон подивился, не спит ли она с открытыми глазами, чтобы ничего не пропустить.

– Джон, мы как раз говорили об Отто и поразительном предложении короля Шотландии.

Джон слышал об этом. Очевидно отчаявшись дождаться, когда жена родит ему сына, король Вильгельм предложил Ричарду женить Отто на его двухлетней дочери Маргарет, сделав таким образом Отто наследником шотландского трона.

– Так значит, слухи не лгут? – спросил Джон. – Но, помнится, лет десять назад отец предлагал брак между Вильгельмом и Рихенцей, и папа римский не дал разрешения, поскольку они приходятся друг другу слишком близкой родней. Если церковь не разрешила Рихенце выйти за Вильгельма, с чего бы ей позволить Отто жениться на его дочери?

– Другой папа, – лаконично ответила Рихенца, так похожая в этот момент на свою величественную бабку.

Джон выразил надежду, что этот брак состоится, и не просто из вежливости, но потому что в самом деле желал этого. Ему нравился Отто. Заглядывая в будущее, когда корона Ричарда перейдет к нему, принц полагал, что племянник в роли шотландского короля может оказаться весьма полезным.