Последний рубеж

— Да ни за чем. Просто…

— Вот именно, что просто.

— Арон, какого черта! — не выдержав, возмутился пилот. — Чего нудишь?

— Я не нужу, — возразил штурман. — Только полагаю, что если мы говорим про аварии, то давайте и говорить про аварии, а не про какие-то там дурацкие комбайны.

— Слушай, если бы я комбайн тогда не сбросил, и он бы лег на винт, то случилась бы авария. Безо всякого — офигительная авария бы случилась. Просто офигительная. Понимаешь? Офигительная!

— Вот тогда бы и рассказал.

— Тогда я бы не мог об этом рассказать.

— Почему?

— А ты подумай своей пустой башкой.

Харднетта окончательно достала эта шалопутная перепалка надоевших друг другу за долгие месяцы совместной работы людей. Он отключился и стал думать о своих делах.

Посещение места падения вертолета, сбитого У-лучом, являлось сугубо формальным действием. Чтобы отписать протокол, хватило бы обращения к документам ведомственной комиссии. Все нужные данные там имелись. Перенести из бланка в бланк — две секунды. Но оказалось, что маршрут от вахтенного поселка до триста восемьдесят четвертого километра Колеи проходит недалеко от места катастрофы. Харднетт намекнул, а пилот вертолета, выделенного Корпорацией, взял под козырек. Согласился сделать крюк. Что, в общем-то, и неудивительно: проигнорировать прозрачный намек федерального агента не каждый отважится.

Добрались за полтора часа. Покружили над сверкающим в лучах Рригеля хребтом, осмотрели из иллюминатора и по визору присыпанные снегом обломки, выслушали всеведущего штурмана, который во всех деталях и красках описал, как, по его мнению, спасатели разыскивали «черные» ящики и каким образом эвакуировали останки людей, и на том закончили.

Спускаться вниз на страховке Харднетт не стал. Дело геморройное и небезопасное. Геройствовать не видел смысла — тем более знал, что истинную причину падения машины надо искать не здесь, в горах, а на равнине — в Айверройоке. Поэтому дал команду болтливому штурману сделать для отчета несколько снимков с разных ракурсов и приказал лететь на Колею. Вот там-то как раз собирался плотно поработать.

Пилот и штурман продолжали вяло переругиваться. Глядя на них невидящим взглядом, полковник подумал: «Неплохо бы, пока суд да дело, еще раз пролистать журнал». Бортовой журнал, изъятый из вездехода пропавшего конвоя, лежал в портфеле начальника штаба местного дивизиона корпоративного конвоя Патрика Колба. Этого старого вояку с гуттаперчевым лицом горького пропойцы Харднетт прихватил с собой. Чтобы под рукой был. Мало ли какие вопросы могли возникнуть по ходу дела. Да и протоколы осмотра места происшествия кто-то ведь должен был от Корпорации подписать. Харднетт решил, что пусть это будет Колб. Тот поначалу юлил, отнекивался, ссылался на дикую занятость и предлагал в поводыри своего помощника. Пришлось щелкнуть по носу лицензией. Только тогда начштаба проявил готовность к сотрудничеству. Теперь вон дрыхнет в салоне, как младенец. Выдает рулады. Даже будить жалко. Старичка-сморчка. Бывают старички-боровички, а этот — сморчок. И — живчик.

— Мистер Колб! — выглянув в проем двери, крикнул Харднетт.

Похрапывающий начальник штаба никак не отреагировал.

— Разбудить? — предложил свои услуги штурман.

Полковник кивнул. Арон пробрался из кабины в салон, безжалостно ударил пускающего пузыри Колба по плечу и проорал в ухо:

— Проснись, дядя! Падаем!

Колб вскочил и заметался:

— А?.. Что?! Куда падаем?..

— Штурман шутит, мистер Колб, — успокоил его Харднетт. — Это я попросил разбудить.

Начштаба схватил Арона за грудки:

— Глаз высосу, сука, за такие шутки!

— Руки убери! — зарычал штурман.

— Э-э! — прикрикнул полковник. — На Коррекцию спешите?

Колб моментально утих, отпустил Арона и повернулся к нему:

— Вы что-то хотели, господин полковник?

— Хотел, — подтвердил Харднетт. — У вас где-то в загашнике бортовой журнал пропавшего конвоя. Дайте, полистаю. — И через секунду добавил: — Копию акта о воздействии на пятьсот первую — тоже. Будьте так добры. И… И заодно уж — распечатку объективного контроля боевых систем вездехода.

— Это все? — уточнил Колб, загнув три пальца.

— Пожалуй, что все, — подытожил Харднетт.

Колб кивнул и полез под кресло за бронированным кофром. Через две минуты полковник уже листал запрошенные документы. Сначала копию акта. Потом распечатку. А прошитый и пронумерованный бортовой журнал даже пару раз пролистнул от корки до корки. Пошел бы и на третий заход, чтобы наверняка запомнить все наизусть, но тут пилот объявил:

— Все, господа, подлетаем.

И начал снижение.

После осмотра места происшествия Харднетт устроился с портативным анализатором на башне вездехода и, приступив к манипуляциям с пробами крови, спросил у зевающего от безделья Колба:

— Какие будут версии?

— У меня? — переспросил тот, будто не поверив, что начальник федеральных агентов интересуется мнением его скромной персоны.

— У вас, у вас. У кого же еще? Что вы обо всем этом думаете?