Последний рубеж

Капитан слушал Холлидея с каменным лицом. Выслушав, бровью не повел. И, ничего никому не объясняя, стал рублеными фразами отдавать команды:

— Отставить панику! Всем — по местам! Режим — штатный! Жду подтверждения о готовности систем!

Вахтенные ожили и кинулись к рабочим местам, а Харднетт, наоборот, встал. И, в три шага преодолев расстояние до капитанского мостика, приказал:

— Докладывайте.

Капитан и маршал переглянулись.

— Я, господа, не ради любопытства спрашиваю, — сказал полковник и на всякий случай повысил голос: — Капитан Донг, вам напомнить, кто я?

Падманец поиграл желваками, но распорядился:

— Говорите, Холлидей.

— На борту кризис, сэр, — прохрипел маршал. — В заложники захвачен Проводник.

Харднетт не удивился — догадывался, что случилось нечто подобное. Стал вытягивать подробности:

— Кто его?

— Мужчина, сэр, — стал по-военному четко докладывать маршал. — Генетический землянин. Сорока — сорока пяти лет.

— Пассажир? Член экипажа?

— Пассажир, сэр. Место номер восемьсот три. Салон первого класса.

— Подноготную пробили?

— Пробиваем, сэр. Но на вид — пустышка. Похоже, просто слетел с катушек.

— Ой ли?

— Ну… Не знаю, сэр.

— Чем вооружен?

— Ножом для колки льда. Отобрал, гад, у бармена.

— Что предприняли?

— Гражданские эвакуированы. Участники инцидента блокированы. Переговорщик работает.

— Требования политические?

— Никак нет, сэр.

— А чего хочет?

— Шестьсот пятьдесят миллиардов наличными, место в первой десятке на дополнительный биоресурс от Фонда Мафусаила и спасательный бот.

Харднетт хмыкнул и покачал головой:

— Нереально.

— Абсолютно нереально, сэр, — согласился Холлидей. Закончив с маршалом, Харднетт обратился к капитану:

— Проводник в экипаже один?

— Один, — подтвердил Донг. — Во избежание эффекта Сиффоя.

Харднетт не знал, что такое «эффект Сиффоя». Выяснять не стал. Понял — такой существует, опасен, требования по недопущению его возникновения прописаны в инструкции. И — точка.

— Повернуть можем?

Ответ капитана был честен и безжалостен:

— Нет, рубеж возвращения пройден.

— Эвакуация?

— Боты размажет по корпусу.

Полковник на секунду представил, как спасательные боты один за другим бьются о поверхность корабля, как вспучивается и идет уродливыми буграми их внешняя обшивка, как разносит их беззвучными взрывами, как разлетаются во все стороны куски мяса, облака крови и металлические обломки. Картинка рисовалась мрачная. Стер ее. Но на всякий случай спросил:

— А если притормозить?

Капитан покачал головой:

— Плавно не успеем. Резко — чревато.

— Понимаю — сопромат, — опять кивнул Харднетт. — Сколько у нас времени?

Капитан покосился на экран:

— Тринадцать минут. Плюс плавающая дельта прохождения горизонта событий.

— Дельта — это сколько?

— От сорока до ста пятидесяти секунд. В зависимости от текущей стабильности принимающего канала.

— Хорошо, — сказал Харднетт, хотя ничего, конечно, хорошего в сложившейся ситуации не видел.

Лихорадочно соображая, как поступить, он закрыл глаза ладонями, большими пальцами помял виски и монотонным голосом, словно буддийский монах мантру, стал цитировать строки промелькнувшего недавно среди прочих официальных бумаг отчета:

— На пассажирских НП-кораблях реализованы дополнительные организационные и технические меры по повышению безопасности полета. В том числе и применительно к возможным…

— Реально, — вдруг вклинился маршал. — Тотальное сканирование.

— …террористическим угрозам мирного времени, — закончил Харднетт фразу, опустил руки и посмотрел на Холлидея оценивающе: иронизирует, что ли? Маршал не иронизировал. Ничуть. Похоже, и не умел. На вид — незамысловат и прямолинеен. В глазах — простодушие и почтительная настороженность.

— Тотальное, говорите, сканирование? — переспросил полковник.

— Так точно, сэр, тотальное, — боднул головой маршал.

— А на поверку — все те же совершают все то же и все там же.

Этот огорчительный вывод не прошел мимо ушей капитана.

— Камень в наш огород? — угрюмо спросил он.

— Вы-то тут при чем? — отмахнулся Харднетт. — Тело отсканировать можем, душу — не научились. Потемки. — И, уже решив, как поступить, объявил маршалу: — С этой секунды непосредственное руководство операцией по освобождению заложника принимаю на себя. Вопросы есть?

— Но… — собрался возмутиться капитан.

— Холлидей, я вас спрашиваю, вопросы есть? — не глядя на капитана, повторил Харднетт.

— Никак нет, сэр! — вытянулся маршал в струнку перед высоким чином из Чрезвычайной, но при этом виновато покосился на капитана.

Донг в ту секунду выглядел страшно. На его скуластом лице выступили бледно-розовые пятна, а в глазах пылала адовым пламенем ненависть. Если бы дано было ему Всевышним убивать взглядом, убил бы полковника, не сходя с места.

— Это просто отлично, что нет вопросов, — не обращая внимания на реакцию капитана, сказал Харднетт и заторопился: — Времени в обрез. Начинаем действовать. Выдвигаемся на место. Детали — по пути.

Уже заходя в тамбур, развернулся на пороге и, придерживая плиту двери, все же снизил общий градус кипения: