Последний рубеж

— Кэп, готовьте корабль к проникновению. И не злитесь. Бесспорно — за все здесь отвечаете вы. Но, сами знаете, спросят с меня.

Хотел добавить: «Если останемся живы». Но не стал. И без того все присутствующие нервничали. Мелодраматические жесты были ни к чему.

Капитан на замечание главного особиста Большой Земли ничего не ответил. Злиться злился, но все же счел за лучшее промолчать. И в рубке воцарилась тишина. Лишь мерное гудение многочисленных аппаратов мешало назвать ее «мертвой».

В тамбуре Харднетт и маршал задержались на несколько томительных секунд — ждали, когда револьверный порт подгонит нужный лаз. А потом стремительно, сначала быстрым шагом, а вскоре и сорвавшись на бег, рванули с высокого старта по узкому монтажному туннелю.

Бежали, грохоча ботинками по рифленому металлическому полу, мимо логических стоек, силовых щитов, мультисистемных блоков и узкофункциональных датчиков.

Бежали, то и дело, ударяясь головами о плафоны освещения, вдоль кабельных стволов, вентиляционных каналов и причудливо изогнутых дренажных труб.

Бежали туда — за поворот. К грузовому подъемнику.

Ворвались в клеть и на максимально возможной скорости покатили вниз по технологической транспортной линии А23-Е114.

Спуск на семь уровней занял две минуты. За это время Харднетт успел выяснить кое-какие подробности.

Оказалось, инцидент произошел в игровом зале. По докладу старшего дилера, фигурант появился в зале два с половиной часа назад. Был навеселе. С первого захода сорвал банк: три апельсина, картинка к картинке. Обрадовался и сделал новую попытку. Причем на том же самом «инвалиде». Проиграл. Еще раз проиграл. И еще. Вошел в раж и профукал весь выигрыш. После чего вновь начал ставить на свои. Просадил какую-то сумму. Метнулся в бар. Через некоторое время возвратился совсем теплым и пошел на новый круг. За час успешно спустил все наличные и средства на текущем счету. Затем без остановки выбрал допустимые кредитные лимиты. Психанул. Стал кидаться на персонал. И, естественно, был выпровожен.

— С позором? — уточнил Харднетт.

Холлидей смущенно признался:

— Вынесли его мои парни на пинках.

— А в коридоре уродец поймал выходящего из сектора «А4» Проводника и приставил к его горлу нож?

— Так все и было, господин полковник. Откуда знаете?

— Обедал в том секторе, видел Проводника… Послушайте, Холлидей, почему он ходит без охраны?

— Не знаю. Прикажут, будем охранять.

— Надо понимать, вопрос мимо денег?

— Так точно, не по окладу.

— Где они сейчас? Все еще в кают-компании?

— Нет, сэр. Вышли через запасной. Сейчас в аварийно-спасательном.

— Какого черта?!

— Этот псих на самом деле мыслит сорвать куш и вырваться.

В эту секунду лифт остановился, и они вышли на темную технологическую площадку. Едва ступили, сработали сенсоры, и лампы дежурного освещения загорелись в экономичном режиме. Полковник, оглядываясь по сторонам, спросил:

— Далеко еще?

— Нет, сэр, — ответил маршал и показал рукой влево: — До конца коридора.

— А почему не повязали ублюдка сразу как начал бузить? — спросил Харднетт и, не дожидаясь ответа, побежал.

— Клиент всегда прав, — ответил маршал, пустившись вдогон.

— Даже если не тянет на римлянина?

— Сэр, я не понял вопроса.

— Забудьте.

Маршал сравнялся с Харднеттом. Скосился, хотел что-то спросить, но тут раздался сигнал вызова — сработал прикрепленный к комбинезону коммуникатор.

— Слушаю, — ответил Холлидей и, чтобы Харднетт все слышал, включил функцию «селектор».

— Сэр, это Кент.

— Слушаю тебя, Кент.

— Пробили сводки.

— И?

— Он чист, сэр. Не проходил, не числился, не замечен.

— А что-кто?

— Джо Минд-младший, идентификационный номер…

— К черту номер!

— Есть к черту номер! Так… Дальше. Родился на Ганзае в девяносто шестом в семье колонистов, этнический землянин, гражданин Большой Земли.

— Профессия? — задыхаясь, выкрикнул Харднетт.

— Кто говорит? — не понял Кент.

— Свои, — успокоил его маршал и продублировал вопрос: — Чем этот уродец по жизни промышляет?

— Он артист, сэр.

— Артист?! — не поверил маршал.

— Так здесь сказано, — подтвердил Кент. — Пишут, снимается в рекламе. Три года тому назад номинировался на «Оскар» за роль второго плана в ролике майонеза.

— Точно, — вспомнил маршал. — А я все думал, где морду этого гада видел. Вот, оказывается, где. — И, скривив лицо в уморительной гримасе, пропел дурашливым голосом: — Майонез «Полонез» — минорная заправка! Помните, господин полковник?

— Не смешите меня… Холлидей, — попросил Харднетт. — Не могу смеяться. Задыхаюсь.

— Не буду, господин полковник.

— Что со временем?

Маршал вскинул руку:

— Семь минут… Даже уже шесть. Еще минуты три, и все.

— Что значит «и все»?

— Не успеем рассосаться по «точкам».

— Успеем.

Харднетт резко ускорился, обогнал метров на пять маршала и первым добежал до конца коридора. С ходу повернул направо.

— Не туда! — крикнул ему Холлидей. — Там компрессорная. Нам налево.

Чтобы затормозить, полковник ухватился обеими руками за прикрученный к стене баллон системы огнетушения. Перед глазами промелькнул трафарет: «Заправлен 12 апреля 2231 года». Оттолкнувшись от красной железяки, Харднетт крутанулся волчком и припустил назад.