Последний рыцарь

– Я согласен с тем, что времени мало, – вздохнул Лукиллиан. – Поэтому я прошу вас просто выслушать меня. Моя история покажется вам невероятной, хотя бы отчасти, и вам захочется спорить, иронизировать, искать подвох и указывать мне на мои ошибки. Но прежде, чем вы начнете это делать, вспомните: Осгуд Интегри посвятил этому всю свою жизнь, а я несколько раз перепроверил его записи. Кое-что подтверждается архивами Арма и ничего не опровергается. Поэтому узнайте то, какой правду видел он, и учтите, что я с ним согласен. Я всю жизнь возглавлял клан, собирающий информацию, если это хоть что-то значит для вас, и я умею отличать ложь от правды.

– А можно по делу? – поторопил его Катиджан. – У меня там брат немножко умирает, если что.

– Грубо, но верно, юный лорд Инанис. Я медлил лишь потому, что мне непросто говорить об этом – как непросто было и поверить. Осгуд считал, что все великие чудовища вышли из другого мира. Он называл это миром мертвых – но тут нужно учитывать, в какое время он жил. Я считаю, что речь идет о другой планете. Это более вероятный вариант, чем стихийно образовавшийся, неопознанный кластерный мир. Причин для этого много. Первая – кластерные миры создаются кем-то, а не возникают сами по себе, а так называемый мир мертвых возник задолго до освоения техники создания миров. Вторая – в этом мире собственная экосистема. В кластерах могут вывестись новые виды, такое уже случалось, но они всегда несли в себе хоть какие-то черты известных видов, а там, куда заглянул Осгуд, их нет. Там совершенно другие флора и фауна, свои эволюционные законы. Это уровень внешнего мира, не меньше. А поскольку в нашем мире такого точно нет, мы говорим о другом внешнем мире, то есть, другой планете.

Версия и правда была жуткой, но не такой уж безумной. Для создания кластерных миров используется магия перемещения в пространстве – те же порталы. Но она была изобретена гораздо раньше самих кластеров! Что если эта магия, случайно или по чьей-то воле, соединила две точки, расположенные за сотни, тысячи световых лет друг от друга?

Амиар повернулся к Хионии:

– Магия Интегри подходит для межпланетных путешествий?

– Так-то подходит, – задумалась она. – Почему нет? Просто никому и в голову не приходило путешествовать туда, где в атмосфере кислота, огонь и прочие прелести. Но в целом, космос от нас не закрыт, спроси вон у Арма, которые себе домик на Луне построили! Между нашей планетой и другой, неизвестной людям, могла образоваться пространственная аномалия, нечто вроде стихийного портала. Но судя по тому, что нас не наводнили постоянно эволюционирующие выползни, произошло это давно и ненадолго.

– Но кое-кто оттуда все-таки выполз, – отметил Лукиллиан. – Мы с вами даже знаем, кто.

– Ага, – кивнул Катиджан. – Семь монстров, каких нам и даром не надо.

– Не семь. Восемь.

Вот оно. То, чего боялся Амиар – та правда, которую он чувствовал, но не готов был признать и принять. Ему даже захотелось прервать Лукиллиана, заставить старика замолчать, однако он сдержался. Его союзники должны знать правду, они заслуживают этого.

– Отвлечемся сначала от нашей истории и вернемся к самой планете, – предложил Лукиллиан. – Ее открытие по праву принадлежит лорду Осгуду Интегри, но он искренне верил, что речь идет о мире мертвых, поэтому не дал своему открытию названия. Мне не совсем удобно говорить «эта планета», да и «мир мертвых» я считаю слишком драматичным и не совсем точным названием. Поэтому я предлагаю назвать это место Генезис – это исток всего, мир, краткое столкновение с которым подарило нам магию, породившую в итоге Великие Кланы.

– К слову о драматизме, – проворчал Катиджан. Лукиллиан проигнорировал его, он продолжил:

– Генезис – очень агрессивная планета. Судя по наблюдениям Осгуда, а также тому, что видел в клетке великих чудовищ лорд Иерем Мортем, ее атмосфера непригодна для обитателей нашей планеты. Она ядовита, токсична, разрушительна, и именно этим объясняется быстрая индивидуальная эволюция. На Земле эволюция идет годами и затрагивает целые виды. Индивидуальная эволюция у нас чаще всего называется мутацией и редко приводит к долгосрочным результатам. А вот на Генезисе с его разрушительной атмосферой это единственная возможность выживания. Обитатели планеты приспосабливаются к тому, что вокруг них кислотный туман, вода может в любой момент закипеть, открываются новые вулканы и, конечно, их постоянно кто-то пытается употребить в пищу. В таких условиях, при постоянном изменении, принадлежность к виду очень условна, а значит, и четких видов нет. Продолжительность жизни велика лишь у тех, кто силен и может себе это позволить. Но при постоянной эволюции рискну предположить, что смерть может наступить только в результате убийства или несчастного случая. Проще говоря, население этой планеты не умирает от старости.

– Они бессмертны? – поразилась Керенса.