Читаем Последний самурай полностью

Я объяснил, что, судя по «Японскому сленгу», сиягаттэ — герундий от сиягару, распространенная стяженная форма ситэ агару, оскорбительной формы глагола суру, делать. Тогда если никасу говорить, никасиягаттэ — оскорбительный герундий.

Какой красивым язык, сказала Сиб, в субтитрах его, похоже, несколько пригладили. Так и знала, что «Японский сленг» за £ 6,88 драгоценность за бесценок.

Иными словами, Ты еще спрашиваешь, самурай ли я, — да как ты посмел!

Ладно, сказала Сиб, + дальше что?

俺はなこう見えてもちやんとした侍だ

俺はな орэ ва на именительный тематический усилительная частица こつ кō, вот так 見えて, миэтэ деепричастие настоящего времени от миэру, выглядеть も мо даже, т. е. даже выглядя так.

Сиб сказала, что японский, конечно, знает неважно, но и на одну наносекунду не поверит, что Мифунэ сказал Даже выглядя так.

Я сказал, что, по-моему, сознание не способно действовать в масштабах наносекунд.

Сиб сказала, что не поверит ни на одну едниицу времени, в масштабах которой способно действовать сознание, а дальше что?

ちやんとした тянто сита, правильный, приличный, на должном уровне

На должном уровне! сказала Сиб

самурай да я есть, т. е. Даже если я выгляжу так, я настоящий самурай.

Это какой субтитр, сказала Сиб, я тут ни слова не узнаю.

Я сказал, что это примерно перевели как Я еще какой самурай.

Хмм, сказала Сиб.

やい俺はなあれからお前の事をずっと捜してたんだぞ

やい яй эй 俺はな орэ ва на

именительный тематический усилительная частица, сказала Сиб

あれから арэкара с тех пор お前の омаэ но тебя 事を суффикс дополнения, то же тебя, ずつと дзутто все (время), очень быстро выпалил я

捜してたんだ сагаситэтанда стяжательная форма сагаситэ ита, я искал, стяжательная форма но да известно, что но субстантивная частица да глагол быть ぞ дзо частица, оканчивающая предложение, выражает восклицание, обычно используется только мужчинами, выпалил я еще быстрее

これを корэ о частица дополнения 見せよう мисэё выражение желания Я хочу показать と то косвенная частица к предыдущему обороту, 思つてな омоттэ на причастие настоящего времени от омоу думать плюс на усилительная частица, т. е. думаю, что хочу показать тебе это

Я знаю все эти слова, сказала Сиб.

Ну, хочешь, я тебе запишу? сказал я. Написал несколько строк, а Сиб сказала, что я, быть может, этого не сознаю, но обычно письмо считают средством коммуникации + мой почерк по-японски еще загадочнее, чем изобретенная мною письменность на английском, греческом, арабском, иврите, бенгальском, русском, армянском и других языках, коих список чрезмерно длинен, а потому целиком не приводится.

これを見ろ, сказал я, корэ о миро

это я знаю, сказала Сиб, погляди

この系図はな коно кэйдзу, эта родословная, ва на

суффикс тематическая частица, сказала Сиб

俺様の орэ сама но

мой сказала Сиб

先祖 сэндзо, предки 代々 дайдай из поколения в поколение の но притяжательный суффикс сказала Сиб

系図よ кэйдзу ё

родословная восклицательная частица сказала Сиб

このやろうばかにしやがってなんでい коно ярō бака ни сиягаттэ нандэй

この коно этот やろう ярō мужлан, деревенщина коно ярō ты свинья, судя по Сансэйдо, ばか бака идиот, самое популярное японское ругательство, говорит нам «Японский сленг», бака ни суру буквально ты меня выставил дураком, но по-японски грубее, ты меня задолбал, говорит нам «Японский сленг», значит, если しやがつて сиягаттэ оскорбительная форма суру, она, наверное, еще грубее, なんでい нандэй что угодно. В субтитрах колорит как-то ушел, сказала Сиб.

Ну, в общем, ты поняла, сказал я, а Сиб сказала Но ты же всего пару строк разобрал, ты что, бросишь после пары строк на одной из КЛЮЧЕВЫХ СЦЕН ФИЛЬМА?

ЛАДно, ЛАДно, ЛАДно, сказал я. Что хорошо, когда у тебя два родителя? Они тебя друг от друга защищают. Будь у меня отец, он бы заметил, что меня уже достало, сказал бы Оставь мальчика в покое, Сибилла. Или тактично заметил бы, мол, иду в парк мячик попинать, а то скоро стемнеет, и пообещал бы объяснить сцену Сибилле попозже.

Где мы сейчас? спросила Сиб.

Где Камбэй смотрит на свиток, сказал я.

Сиб опять перемотала к началу сцену, посмотрела еще раз и сказала, что все равно ни слова не разбирает. По-моему, ты тут все насочинял сказала она

Тебе, наверное, с дикцией Мифунэ тяжело, сказал я

+ Сиб сказала чтоб я ни слова плохого не слышала про Мифунэ

я сказал Куросава сам говорил

+ Сиб сказала да но это характеристика персонажа и давай дальше

Я сказал можно я тебе просто аккуратно все напишу

Сиб сказала можно и я все записал начиная с «Ты этот Кикутиё, рожденный во второй год Тэнсё», и все транслитерировал, потому что Сиб имеет свойство иногда забывать кану. Объяснения стали совсем сложные, и я сказал, что, наверное, доделаю потом, и Сиб сказала ладно. Перемотала фильм к самому началу сцены, где Кацусиро просится тоже пойти, мы не можем взять ребенка, говорит Камбэй, в конце концов, у меня нет родителей, нет семьи, я в этом мире один, + Хэйхати поднимает голову и видит, что в дверях молча стоит Кюдзо.

Перейти на страницу:

Все книги серии Иностранная литература. Современная классика

Время зверинца
Время зверинца

Впервые на русском — новейший роман недавнего лауреата Букеровской премии, видного британского писателя и колумниста, популярного телеведущего. Среди многочисленных наград Джейкобсона — премия имени Вудхауза, присуждаемая за лучшее юмористическое произведение; когда же критики называли его «английским Филипом Ротом», он отвечал: «Нет, я еврейская Джейн Остин». Итак, познакомьтесь с Гаем Эйблманом. Он без памяти влюблен в свою жену Ванессу, темпераментную рыжеволосую красавицу, но также испытывает глубокие чувства к ее эффектной матери, Поппи. Ванесса и Поппи не похожи на дочь с матерью — скорее уж на сестер. Они беспощадно смущают покой Гая, вдохновляя его на сотни рискованных историй, но мешая зафиксировать их на бумаге. Ведь Гай — писатель, автор культового романа «Мартышкин блуд». Писатель в мире, в котором привычка читать отмирает, издатели кончают с собой, а литературные агенты прячутся от своих же клиентов. Но даже если, как говорят, литература мертва, страсть жива как никогда — и Гай сполна познает ее цену…

Говард Джейкобсон

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Последний самурай
Последний самурай

Первый великий роман нового века — в великолепном новом переводе. Самый неожиданный в истории современного книгоиздания международный бестселлер, переведенный на десятки языков.Сибилла — мать-одиночка; все в ее роду были нереализовавшимися гениями. У Сибиллы крайне своеобразный подход к воспитанию сына, Людо: в три года он с ее помощью начинает осваивать пианино, а в четыре — греческий язык, и вот уже он читает Гомера, наматывая бесконечные круги по Кольцевой линии лондонского метрополитена. Ребенку, растущему без отца, необходим какой-нибудь образец мужского пола для подражания, а лучше сразу несколько, — и вот Людо раз за разом пересматривает «Семь самураев», примеряя эпизоды шедевра Куросавы на различные ситуации собственной жизни. Пока Сибилла, чтобы свести концы с концами, перепечатывает старые выпуски «Ежемесячника свиноводов», или «Справочника по разведению горностаев», или «Мелоди мейкера», Людо осваивает иврит, арабский и японский, а также аэродинамику, физику твердого тела и повадки съедобных насекомых. Все это может пригодиться, если только Людо убедит мать: он достаточно повзрослел, чтобы узнать имя своего отца…

Хелен Девитт

Современная русская и зарубежная проза
Секрет каллиграфа
Секрет каллиграфа

Есть истории, подобные маленькому зернышку, из которого вырастает огромное дерево с причудливо переплетенными ветвями, напоминающими арабскую вязь.Каллиграфия — божественный дар, но это искусство смиренных. Лишь перед кроткими отворяются врата ее последней тайны.Эта история о знаменитом каллиграфе, который считал, что каллиграфия есть искусство запечатлеть радость жизни лишь черной и белой краской, создать ее образ на чистом листе бумаги. О богатом и развратном клиенте знаменитого каллиграфа. О Нуре, чья жизнь от невыносимого одиночества пропиталась горечью. Об ученике каллиграфа, для которого любовь всегда была религией и верой.Но любовь — двуликая богиня. Она освобождает и порабощает одновременно. Для каллиграфа божество — это буква, и ради нее стоит пожертвовать любовью. Для богача Назри любовь — лишь служанка для удовлетворения его прихотей. Для Нуры, жены каллиграфа, любовь помогает разрушить все преграды и дарит освобождение. А Салман, ученик каллиграфа, по велению души следует за любовью, куда бы ни шел ее караван.Впервые на русском языке!

Рафик Шами

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Пир Джона Сатурналла
Пир Джона Сатурналла

Первый за двенадцать лет роман от автора знаменитых интеллектуальных бестселлеров «Словарь Ламприера», «Носорог для Папы Римского» и «В обличье вепря» — впервые на русском!Эта книга — подлинный пир для чувств, не историческая реконструкция, но живое чудо, яркостью описаний не уступающее «Парфюмеру» Патрика Зюскинда. Это история сироты, который поступает в услужение на кухню в огромной древней усадьбе, а затем становится самым знаменитым поваром своего времени. Это разворачивающаяся в тени древней легенды история невозможной любви, над которой не властны сословные различия, война или революция. Ведь первое задание, которое получает Джон Сатурналл, не поваренок, но уже повар, кажется совершенно невыполнимым: проявив чудеса кулинарного искусства, заставить леди Лукрецию прекратить голодовку…

Лоуренс Норфолк

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза
Адам и Эвелин
Адам и Эвелин

В романе, проникнутом вечными символами и аллюзиями, один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены, как историю… грехопадения.Портной Адам, застигнутый женой врасплох со своей заказчицей, вынужденно следует за обманутой супругой на Запад и отважно пересекает еще не поднятый «железный занавес». Однако за границей свободолюбивый Адам не приживается — там ему все кажется ненастоящим, иллюзорным, ярмарочно-шутовским…В проникнутом вечными символами романе один из виднейших писателей современной Германии рассказывает историю падения Берлинской стены как историю… грехопадения.Эта изысканно написанная история читается легко и быстро, несмотря на то что в ней множество тем и мотивов. «Адам и Эвелин» можно назвать безукоризненным романом.«Зюддойче цайтунг»

Инго Шульце

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза