Последний самурай

Думала, ответила Сибилла. Но в любом случае было уже слишком поздно, я советовалась, и мне сказали, что ребенка можно будет отдать на усыновление. & тут я сказала: Да, но как я могу быть уверена в том, что приемные родители смогут научить, как уйти из этой жизни, если вы ей не дорожите, и они очень удивились и воскликнули: «Что?» И тогда я сказала, что на моем месте каждый нормальный человек задал бы тот же вопрос, и тут началась долгая и совершенно непродуктивная дискуссия, и...

Ой, ты только посмотри! воскликнула вдруг Сибилла Хью Кэри вернулся в Англию!

Я спросил: Кто?

Сибилла ответила: Он был лучшим другом Реймонда Декера.

Я спросил: Кого?

Сибилла Ты что, никогда не слышал о Реймонде Декере?

Да о ком, черт побери, речь?

На что она ответила, что Кэри исследователь, а что касается Декера, то она не знает, чем он сейчас занимается, но прежде, еще в 60-е, оба они были самыми знаменитыми латинистами Оксфорда Стихотворный перевод Кэри с ирландского на греческий ходил в ту пору по рукам среди студентов и преподавателей, а что касается Декера, так тот получил приз президента университета за совершенно изумительный перевод Джонсона о Поупе на латинский. Там разбиралась совершенно потрясающая поэма мистера Поупа, но, с другой стороны, Поупу все же далеко до Гомера. Вот послушай, хочу прочесть тебе один отрывок:

«...Между реальными действиями и чисто умозрительной возможностью обычно целая пропасть. Естественно было бы предположить, что сделанное сегодня можно с тем же успехом и в тех же объемах повторить и завтра; но назавтра, как правило, возникают или новые трудности, или же препятствия чисто внешнего толка. Леность, перерывы, бизнес и удовольствия — все это страшно замедляет работу; и всякая длительная работа удлиняется еще и тысячью, казалось бы, вполне уважительных причин и десятью тысячами неуважительных, не заслуживающих никаких оправданий. Возможно, ни одно сколько-нибудь длительное и многообразное действие или занятие не осуществлялось без подспудной мысли, преследующей его творца и созидателя. Он, идущий как бы против неумолимого течения Времени, имеет в своем лице антагониста, не подверженного несчастьям и потерям».

Далее она объяснила, что этот отрывок дьявольски трудно перевести на латинский, поскольку все отвлеченные существительные в английском должны стоять в определенном склонении. А затем добавила, что в противоположность этому произведению другие работы, в том числе и книга Литтона Стрэчи о том же Джонсоне, пишущем о поэзии, принадлежат к тому разряду, которые переводить на латинский очень легко. К примеру, Стрэчи писал следующее:

«Эстетические суждения Джонсона почти всегда слишком утонченны, или прямолинейны, или столь же категоричны. Впрочем, в них всегда найдется что-то ценное и заслуживающее внимания, за одним лишь прискорбным исключением: все они до одного неверны. Это серьезный недостаток; притом ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что Джонсон просто создан для писания подобных трудов и что его остроумие спасает в конечном счете все».

Словно изначально все это было написано именно по-латыни, сказала она, а затем пустилась в рассуждения о том, сколь легко может быть переведен этот отрывок на финикийский, или на линейное письмо Б,²¹ или же хеттский. А я быстро спросил:

Но КТО эти люди?

◘