Последний секрет

Спустя час они уже на неорганической свалке в Гольф-Жуан. Это огромное кладбище, облюбованное крысами и вороньем, где вдали от изначального предназначения завершают свой путь предметы современного потребления. Насколько хватает взгляда, как на поле смертельного побоища, громоздятся ржавеющие останки электробытовых приборов и автомобилей, жалкие жертвы богу морального износа и выхода из моды. Между изуродованными остовами копошатся сколопендры.

Это настолько мрачное место, что у ворот даже нет сторожа, никому не придет в голову заглянуть сюда даже от безделья. Но Лукреция и Исидор явились именно что по делу.

Так бесславно завершают службу машины, жившие бок о бок с человеком. Раболепные автомобили, единственная вина которых свелась к тому, что неумелые водители направили их в дерево. Выпотрошенные телевизоры, перед которыми просиживали поколения детей, давая передохнуть своим родителям. Чугунные плиты. Фаянсовые унитазы. Справа высится холм из плюшевых мишек, лучших друзей и утешителей малышей. Чуть подальше гора обуви, предотвращавшей ранения ног о бренную землю.

Не взбунтуются ли они в конце концов, невольно задается мысленным вопросом Исидор. Не заведется ли у неодушевленных предметов душа? И не станет ли Deep Blue IV их Спартаком, не выпрямится ли он первым, чтобы крикнуть «довольно»?

Холмик из телефонов, в том числе старомодных дисковых. Утюги. Будильники. Лукреция и Исидор бредут с ощущением, что мир рухнул. Неподалеку со зловонием горят покрышки.

Ржавый вертолет с повисшими, как лепестки увядшего цветка, лопастями.

Deep Blue IV, машина-гладиатор, была освистана публикой и решила отомстить. Надо было действовать. С человеческой помощью или без нее. А потом… Не поняла ли она неизбежность упадка и места на таком кладбище? Она увидела свое будущее в интернете. Как сказал Мак Инли: «Она устарела и будет заменена машинами с органическими деталями». Значит, соединение живой материи и электроники перестало быть утопией. Никто за этим не следит, никто ведь не верит, что в один прекрасный день машины научатся мыслить. Для главы Университета София-Анаполис они – простые калькуляторы, он не отдает себе отчета в том, какова реальность.

Неподалеку прошмыгивает крыса, стуча когтями по железу.

Машины не ведают страданий. Страдание – вот что характеризует сознание. Начав страдать, они станут задавать себе вопросы.

Стереосистемы с проигрывателями грампластинок, видеомагнитофоны, противни, мангалы, продавленные диваны с выпирающими пружинами, велосипеды. Все выглядит вполне годным, выброшенным только ради удовлетворения новых потребностей.

Кто-то роется в куче ржавых болтов.

– Не подскажете, где здесь компьютеры? – обращается к нему Лукреция.

– Пройдите в информационный сектор, пожалуйста, – следует ответ в стиле продавца-консультанта из гипермаркета.

Человек указывает на аккуратную пирамиду из принтеров, сканнеров, клавиатур, мониторов и кабелей.

Их нагоняет старый цыган с точеным профилем, в белой кожаной куртке поверх черной рубашки, с пальцами, унизанными золотыми перстнями.

– Я хозяин, что вы ищете?

– Компьютер.

– Компьютер? Вы шутите, их здесь тысячи. Карманные, микро, мини, полные рабочие станции.

– Наш – особенный.

Цыган хохочет, обнажая золотые коронки:

– Знаю-знаю: экран, клавиатура, жесткий диск, проигрыватель дискет. Где-то я это уже видел.

Он отходит, чтобы вытереть грязным полотенцем перепачканные смазкой руки.

– Могу набросать вам его словесный портрет. Или даже нарисовать, – не отстает от него Лукреция.

Достав блокнот, она вспоминает видеоролики, которые ей показывал компаньон, и рисует куб, потом выписывает на нем готическими буквами: Deep Blue IV.

– Он отличается крупным размером, целый метр в высоту.

Цыган соизволяет покоситься на рисунок:

– Не видал.

– Редкая машина, уникальная модель.

– Говорю, не видал.

Исидора посещает идея:

– У нашего раздвижная механическая рука.

Цыган морщит лоб, подходит к собственному компьютеру и проглядывает папки:

– Deep Blue IV, говорите?

Хозяин свалки выглядит озабоченным:

– Целый бронированный танк с выдвижной стрелой? Вспомнил, был здесь такой. Вот только мы его уже продали.

– Кому?