— И у меня такое же ощущение. Глаза... — признался Иван Иванович. — Конечно, портреты троицы обобщены... А как тебе этот молодец? — Он протянул сыну фотопортрет, выполненный со слов Лазни.
Отец ждал, как среагирует сын. Это был решающий момент их разговора с Саней.
Взметнулись в недоумении глаза сына. Ходановский лоб подчеркнули схлестнувшиеся на переносице широкие, густые черные брови.
— На меня смахивает, — осторожно признался он.
— Этого человека Лазня привез в мебельный за несколько минут до ограбления. И утверждает, что тот нанял его за бутылку «белоголовой», которую показал ему из спортивной сумки. Раньте он бородача и в глаза не видел. Это я тебе, Саня, к тому, чтобы ты не воспринимал случившееся как веселый анекдот. Лазне сейчас выгоднее мутить воду вокруг мебельного, к ограблению которого он не причастен, чем углубляться в историю с пятнадцатью тысячами. «Грабили бородатые — в такой же куртке, в джинсах, со спортивной сумкой в руках».
— Да откуда ему знать, кто грабил? Он же был в это время в машине! — воскликнул Саня.
— Лазня как раз открывал багажник, когда из магазина вышли двое бородатых в спортивных куртках. Он утверждает, будто они разошлись в разные стороны, а я теперь начинаю в этом сомневаться. Эти двое должны были сесть либо в его машину, либо в серый «жигуль», стоявший неподалеку. К нему в «Жигули», думаю, не садились. С какой целью Лазня сбивает с толку розыск — ума не приложу. Но сбивает. И тебя подсовывает, — пока разберутся что к чему, время уйдет. Но зачем ему это время?
— Я хочу его видеть! — потребовал Саня.
— Увидишь, — пообещал отец. — Сейчас вызову, его приведут. А ты поостынь. Я тебе ничего не говорил — ты ничего не знаешь. Его задержали по подозрению в соучастии, а ты готов эту версию опровергнуть.
Иван Иванович распорядился, чтобы из изолятора доставили арестованного. Надо было подождать минут тридцать.
Иван Иванович спросил:
— Не обижается на меня Генералова за вторжение?
— Что ты! Вот она-то все восприняла как веселый анекдот.
— Дали мы промашку, — признался Иван Иванович. — Хотя и не без ее помощи. Будешь у Генералова — поздравь его от моего имени. Кстати, кто там собрался? Ты сказал «два Александра»...
— Александр первый — по положению и старшинству — это Александр Васильевич Тюльпанов. А Александр второй — это я.
— Александр первый, Александр второй... Что-то неприлично царственное. А каково твое мнение о тезке?
— Об Александре Васильевич? — переспросил Саня. — Талантливый ученый, редкой душевной красоты человек, но ужасно несчастный.
— Несчастным мужчину может сделать только женщина. Что ты в связи с этим скажешь о его супруге Алевтине Кузьминичне?
— Я бы не хотел говорить об этом дерьме, — резко ответил сын.
— Саня! — упрекнул его отец. — Так — о женщине?
— Иных слов в моем лексиконе для этой особы, увы, не припасено.
— Если Тюльпанов — такой святой, а Тюльпанова — дрянь, то что же мешает им расстаться?
— Это тот случай, когда хорошее еще хуже плохого. Но смею заверить: взаимоотношения в семье Тюльпановых никоим образом не касаются милиции, — заключил Саня. Ему неприятно было вести разговор на эту тему.
— Не скажи, — не согласился с ним Иван Иванович. — Все ненормальное может породить проблемы, которыми занимается как раз милиция. Открою тебе служебный секрет: половина тяжких преступлений — на семейной почве, почти всегда в состоянии алкогольного опьянения. — Видя, как нахмурился при этих словах Саня, он поспешил смягчить свое заключение: — Я не имею в виду именно Тюльпановых. Хотя многоугольник Тюльпановы — Генераловы с острыми углами. Это по теории.
Как возмутился от этих слов Саня! Вышел из себя. Сверлит отца «ходановским» взглядом. Губы посинели. Глаза остекленели. Весь дрожит.
Что же его так оскорбило?
Сане — двадцать восемь. Совершенно взрослый человек со своим внутренним миром, со своим пониманием добра и зла. Это понимание сформировано прожитой им жизнью. Оно впитало в себя его боли и радости, обиды и милосердие. Все, что было с ним и с его близкими, даже то, чего не было, но могло бы произойти, должно было бы случиться, — все вошло в его представление о жизни и чести...
Мы не пускаем даже близких и любимых в свой внутренний мир. Разве что в минуты душевного откровения иногда приоткрываем дверцу... Иван Иванович прекрасно понимал, что каждый человек — это отдельная вселенная, о которой практически ничего не знают. Им просто не дано ее понять. Можно кое о чем догадаться по аналогии с собой. Но «я» и «ты» — это два мира из разных звездных систем...
Саня вспылил:
— В каждом доме свои мыши, своя нужда. В каждой семье — свои боли. К примеру, я до сих пор не женат. И это противоестественно. Иришке по своему характеру надо бы работать воспитательницей детского сада, но она, подчиняясь родительской воле, пошла на физмат, хотя и физика, и математика ей в наказание. Аннушка работает в книжном магазине и не читает книг, знает их только по названиям и по фамилиям авторов. Ты всю жизнь втайне даже от себя любишь не жену, а ее сестру Марину. И она тебя...
Хаос в Ваантане нарастает, охватывая все новые и новые миры...
Александр Бирюк , Александр Сакибов , Белла Мэттьюз , Ларри Нивен , Михаил Сергеевич Ахманов , Родион Кораблев
Фантастика / Детективы / Исторические приключения / Боевая фантастика / ЛитРПГ / Попаданцы / Социально-психологическая фантастика / РПГ