Последний шанс

— Потому что я, очевидно, приеду домой на Рождество! Тебя это может удивить, но для человека, который почти не сидит на месте, я очень люблю украшать квартиру на праздники.

Я вздыхаю.

— Давай уточним, так ты согласна переехать ко мне?

Она смотрит на меня так, словно это самый нелепый вопрос на свете.

— Да, я согласна!

— Какое облегчение.

Она улыбается мне, а я улыбаюсь ей, и тогда она говорит:

— Ты можешь меня поцеловать? Я бы тебя поцеловала, но у меня тут незаконченная татуировка на ноге, так что мне лучше не двигаться.

Я осторожно встаю, стараясь не касаться ничего руками, и целую её. Я никогда так не радовался тому, что у меня своя частная студия, потому что мы, должно быть, выглядим нелепо, когда мои руки висят в воздухе таким образом.

Когда я снова сажусь, я бросаю на неё свой самый строгий взгляд.

— Никаких больше сюрпризов, ciaróg. Я бы хотел закончить эту татуировку и отвести тебя домой, чтобы ты начала разбрасывать свои носки по всей квартире.

Она закатывает глаза.

— Всё не настолько плохо.

— Настолько, ciaróg. Настолько плохо.

— Но ты всё равно предложил мне переехать к тебе.

— Вот как сильно я тебя люблю, — говорю я.

Она улыбается мне. И этот ротик… я не представляю, что он скажет дальше.

Но я могу подождать, чтобы это выяснить.

Глава 28

ДЕКАБРЬ

Рэйн

Когда я захожу внутрь паба, первое, что замечаю, это разговор. Он громкий, то и дело прерывается звонким смехом, и такой оживлённый, что мне хочется к нему присоединиться, хотя я и не могу разобрать слова. В «Ирландце» больше народа, чем я ожидала, даже для вечера пятницы, но это стало уже для нас привычно.

Я пересекаю помещение паба и сажусь за барную стойку, после чего заказываю у Олли стакан «Гинесса» и достаю телефон из кармана пальто, чтобы отправить сообщение Джеку. Когда телефон не загорается, я инстинктивно тянусь за зарядкой для телефона, которую он всегда держит за барной стойкой, но обнаруживаю, что её там нет.

— Добро пожаловать домой, Рэйн, — говорит Олли, наполовину наполнив мой стакан.

Он отставляет его в сторону и переходит к следующему посетителю. Ожидая своё пиво, я осматриваю паб. В помещении чисто, светло и оно заполнено множеством вещей, которые интересно рассматривать. Помимо мелового меню и двух ирландских флагов на потолке, на стенах висят картины, фотографии, винтажные декоративные элементы и другие мелочи, которые я насобирала отовсюду. И к слову о деталях, на которые интересно смотреть. Везде, куда я ни погляжу, сидят люди. Вряд ли я смогла бы найти сейчас более оживлённое место, чем это. Мне нужно встать и поискать Джека глазами, но я провела последние три недели в дороге, и теперь, когда я села, у меня уже не хватает силы воли подняться.

Олли возвращается пару минут спустя, доливает мой стакан и ставит его передо мной. Я говорю ему спасибо, но он только бормочет что-то в ответ и снова исчезает на кухне.

Я нажимаю пальцем на телефон. Я только что допила пиво и стараюсь замотивировать себя пойти на поиски Джека. Неожиданное движение справа от меня заставляет меня подпрыгнуть на месте. Когда я поворачиваюсь, я обнаруживаю Себастьяна, который уселся на стул рядом со мной.

— Привет, пушистик, — говорю я.

Он лениво машет хвостом и смотрит на меня своими огромными зелёными глазами, словно ждал, когда я вернусь домой, с момента моего отъезда.

Я со вздохом смотрю на него. Не могу ничего с собой поделать, я влюблена в этого кота. Я беру его себе на колени и говорю:

— Я скучала по тебе, мой пушистый мальчик. А ты скучал по мне? Надеюсь, что да.

Себастьян моргает, а затем издаёт один из своих мурлыкающих звуков. Когда он начинает тереться мордой о мою руку, я чешу его под подбородком.

— К слову об этом. Ты случайно не знаешь, где твой папочка, пушистик?

Я чуть не падаю со стула, когда слышу голос Джека у себя в ухе.

— Я здесь, ciaróg.

Я поворачиваюсь и вижу, как он садится на стул рядом со мной. Я прижимаю к себе Себастьяна, спрыгиваю со стула и кидаюсь ему в объятия. А затем стягиваю шапку с его головы и провожу пальцами по его тёмным волосам. И когда он улыбается мне и смотрит на меня своими ясно-голубыми глазами с таким непринуждённым выражением лица, я решаю, что была права. Этот кот счастливый, потому что без него Джек мог и не сесть рядом со мной в тот вечер, когда я впервые пришла сюда.

Джек ставит локоть на барную стойку и принимает уверенную в себе позу, ведь он владелец этого паба. Он само воплощение секса, сидящее на стуле, и я знаю, что он это знает. Я гляжу на прядь волос, которая падает ему на глаза, на чёрное полупальто, чёрные джинсы и чёрные ботинки, и, чёрт побери, этот дерзкий образ плохого парня всё ещё цепляет меня.

— Мне всё в тебе нравится, — говорю я.

Он откидывает прядь волос с глаз и оглядывает меня.

— И мне всё в тебе нравится, — говорит он, а затем, кивнув на Себастьяна, добавляет. — Он ужасно по тебе скучал. Правда, Принцесса Уродина?

— А ты?

Он одаривает меня игривой улыбкой.

— О, я чудовищно по тебе скучал. Невероятно. Страшно.