Последний (СИ)

— Мы тогда уже перебрались в Америку: наша семья вложилась в реставрацию одного памятника культуры — старого особняка на берегу Шелл-Крик, штат Вайоминг, и после этого мы жили там. Не скажу, что официально, но у нас был… дар убеждения, поэтому на наше пребывание там никто толком не обращал внимания. Вложились в ремонт мы еще до II Мировой Войны, отцу очень нравилась Америка, и он был рад соприкоснуться с ее культурой таким образом. Позже мы подумали, что вложение было весьма дальновидным. Когда в Реймсе уже небезопасно было оставаться — мы ведь стареем намного медленнее людей — пришлось спешно переезжать. Я много путешествовал по Штатам… да и по миру вообще. А осенью 1987-го, когда приехал домой, в Шелл-Крик, узнал, что отец собирается отправиться в Эквадор ради своего исследования. А потом планировал ехать в Малайзию. Климат и там, и там суровый, особенно для вампира. Я счел это чистым безумием и пытался отговорить его, но papa был непреклонен. Он никогда не рассказывал о том, что там произошло, но в 1990-м на след нашей семьи вышел «Крест».

— Мне… жаль, — неловко передернула плечами Ривер.

— Да, мне тоже. С того времени мне пришлось скрываться. Я решил претворить в жизнь идею отца и организовать повстанческую группу, которая сможет дать отпор людям, устроившим геноцид вампиров.

Ривер поморщилась. Джеймс рассказывал ей о группе. Выходит, она просуществовала достаточно долго.

— Женщина по имени Жозефина… имела отношение к тем повстанцам?

— Нет, — отозвался Валиант, и голос его прозвучал резче, чем он хотел. — Джо не была одной из нас, она была человеком. И она не имеет отношения к этой истории, к тому моменту мы с ней уже давно не контактировали, а после того, как «Крест» вышел на мой след, я тем более не собирался подвергать Джо опасности. «Кресту» стоило продолжать думать, что вампиров люди интересуют только в качестве пищи.

Выражение лица его вдруг поменялось, будто ему пришлось съесть нечто безумно горькое. Ривер смущенно кивнула, понимая, что Валиант совершенно не хочет рассказывать о Жозефине. Из туманных упоминаний было ясно лишь одно: они были очень близки, и расставание далось им тяжело. Или только Валианту. Так или иначе, Ривер решила больше не бередить эту тему.

— Схватки с «Крестом»… случались часто, да? — спросила она. — Я заметила, что у тебя… довольно много шрамов.

— Это издержки образа жизни, при котором группа фанатиков так и норовит сделать из тебя решето, — проговорил Валиант, и в его голосе послышался саркастический налет злости. Некоторое время Ривер молчала, не зная, что ответить на это. Похоже, она боялась лишь сильнее задеть своего собеседника новыми вопросами. Поняв, что реагирует слишком резко, Валиант примирительно улыбнулся и усмехнулся самому себе. — Черт, ты права. Я действительно говорю, как старик. Обиженный жизнью… как это вы сейчас называете? Старпёр.

Ривер крякнула от смеха, прикрыв рот рукой, стараясь удержаться и не расхохотаться неприлично громко. Отчего-то это слово, произнесенное бледнокожим мужчиной аристократической наружности с необычным взглядом холодных умудренных опытом глаз, показалось девушке нелепым, смешным и диким.

— Ну… — она прерывисто вздохнула, подавив смех, — ты и есть обиженный жизнью старпёр, что с тебя взять!

Валиант посмотрел на нее, словно пытаясь заглянуть в ее мысли, а затем улыбнулся, и Ривер едва не ахнула от удивления: впервые со времени их первой встречи улыбка Валианта Декоре показалась ей легкой, искренней, широкой и на удивление обаятельной. Трудно было представить, что даже эти глаза — гипнотические, загадочные и будто бы всегда немного печальные — могут так блеснуть от улыбки.

Ривер попыталась взять себя в руки, хотя дар речи норовил испариться от вида просиявшего лица последнего вампира на земле.

— Но, надо признать, улыбка у тебя красивая, — с трудом сохранив силу в голосе, сказала девушка, напустив на себя нарочито важный вид музейного критика. И добавила, — для обиженного жизнью старпёра, разумеется.

Валиант тихо засмеялся — с заметной осторожностью, чтобы не побеспокоить рану. Ривер показалось, что к коже его лица постепенно начинает возвращаться цвет. Да, даже после восстановления оно будет бледным… и все же, это был уже не живой покойник с почти серой кожей.

— Знаешь, когда я задавала все эти вопросы, я искренне хотела понять, что ты такое. После рассказов Джеймса мне казалось, что ты кардинально отличаешься от любого человека, что тобою движут странные инстинкты, что в тебе очень мало личностного и куда больше животного. А слушая твой рассказ, я ничего подобного не нашла. Можно сказать, я почти разочарована. Я ожидала узнать скрытого монстра, а вижу перед собой просто человека, которому через многое пришлось пройти. Почему никто из «Креста» так и не понял, что вы не отличаетесь от нас?

Валиант хмыкнул.