Последний сон

— Пожалуй, нет, — он покачал головой. — Это приятное место. Спокойное. Прости, не хочу показаться грубым, но кто ты? Я не помню твоего имени.

— Мы старые друзья.

— Как давно мы знакомы? Мне кажется, что давно, но я не уверен наверняка.

— Целую вечность. Я здесь, чтобы помочь тебе, — она улыбнулась и показала на бумаги. — Что это там у тебя?

— А, это… — он с удивлением посмотрел на записи, словно увидел их впервые. — Похоже, что я вел дневник. Хочешь взглянуть?

— Конечно, ты ведь отличный писатель.

Она бегло просмотрела страницы. От начала и до конца их покрывала одна и та же фраза: «Мы обязательно встретимся снова». Сотни одинаковых предложений, написанных уверенным убористым почерком.

— Это выглядит так, словно кое-что тебя беспокоит… — она аккуратно отложила записи в сторону.

— Нет, все в порядке. — Генри покачал головой, смахивая с манжеты рубашки несуществующую нитку.

— Будешь чай?

— Лавандовый? — он принюхался.

— Да.

— Нет, спасибо, не хочу больше его пить. Не здесь. Он горький словно разведенные слезы. Можно мне печенье?

Она подвинула тарелку с золотистым песочным печеньем. Генри осторожно взял одно, откусил кусочек.

— Когда-то у меня жила канарейка. Маленькая желтая птичка. Очень забавная. Насыплю в плошку зерна, перемешаю с крошками печенья, а она прыгает вокруг и выбирает самое вкусное.

— Что стало с птичкой?

— Улетела. — Он пожал плечами, избегая говорить о смерти. — Куда улетают канарейки, когда приходит время? Домой.

— У меня для тебя подарок, — она достала небольшую картонную коробку, когда он закончил с печеньем. — Угадаешь, что в ней?

— Нет, но надеюсь, что-то хорошее. — Генри несмело улыбнулся.

— Прошу, — она подвинула коробку поближе.

Он снял крышку и вытащил маленький черный метроном, стрелка которого была увенчана блестящим шариком.

— Ух, ты… Какая странная штука, — пробормотал он, осматривая ее со всех сторон. — А что она делает?

Она легко тронула стрелку. Та лениво качнулась вправо до щелчка и в обратную сторону. Тик-так.

— Это для музыкантов! — вспомнил Генри. — Я видел эту вещь, с ее помощью отсчитывают ритм. Мне бы хотелось научиться играть.

— Метроном. У него много достоинств. Следи за шариком, — мягко попросила она.

— Забавно… — Генри откинулся на спину, не спускал глаз со стрелки. — В этом в самом деле что-то есть.

Напряжение уходило из его тела, мужчина постепенно расслабился. Мерный стук и дыхание Генри зазвучали в унисон. Он сложил руки в замок и мечтательно улыбнулся, обводя комнату остекленевшим взглядом.

— Ты в безопасном комфортном месте. Тебе легко дышится. Ты слушаешь мой голос и можешь отвечать на вопросы. Ты меня понимаешь?

— Да, — ответил он приглушенным голосом.

Генри не спал. Да и можно ли уснуть во сне? Лоуренс, приняв облик Элейн, внимательно наблюдал за ним. Он не ожидал, что Генри, столь опытный сновидец, позволит с такой легкостью изменить свой сон. Хотя реплика о метрономе наводила на мысль, что Лоуренсу удалось отыскать Генри не знающего о сновидцах и не обладающем свободным временем, чтобы научиться играть на фортепиано. Это был тот Генри, который все же встретил Элейн. Именно его сны о белом доме на берегу, об ухоженном саде, о поездке в вагоне-ресторане подарили Лоуренсу смысл жизни.

Он с благодарностью посмотрел на человека в кресле. Все, что он делает, он делает ради них обоих.

— Представь себе самый счастливый момент в своей жизни.

— Готово. Представил. — Губы Генри медленно разошлись в улыбке, он прикрыл глаза.

— Можешь описать мне его?

— С радостью, — Генри оживился. Его манеры изменились, теперь это был молодой человек. — Я полностью счастлив. Меня переполняет радость, нет, она распирает меня так сильно, что я вот-вот лопну. — Он счастливо рассмеялся. — Но, конечно же, этого не произойдет.

— Чем вызвано такое сильное чувство?

— Не чем, а кем, — Генри покачал головой, поправляя. — Я всегда был неуверен в себе. Меня охватывал страх, когда я думал о том, кто я есть. Мне казалось, что я жалкий и никчемный, но теперь, когда она ответила мне взаимностью, вся моя неуверенность, страхи испарились без следа. Это сделало меня таким счастливым, как никогда раньше.

— Кто же эта прекрасная незнакомка?

— Ах, в самом деле прекрасная… Даже будучи поэтом, я не смог бы воздать должное ее красоте. Чудесная, восхитительная…. Но незнакомка? Нет, ничего подобного. Когда мы встретились впервые, это не была случайная встреча двух незнакомцев, — он вдруг умолк, над чем-то раздумывая.

— А что же это было?

— Встреча двух любящих сердец после долгой разлуки. Я посмотрел на нее и понял, что больше никогда не буду один, — Генри с облегчением вздохнул полной грудью. — Замечательное чувство.

— Как же ее зовут?

— Элейн, — тотчас отозвался он. — Моя Элейн.

— Давай перенесемся на десять лет позже. Ты по-прежнему счастлив?

— Вполне. Элейн теперь моя жена. Что еще может желать человек? — он нахмурился.

— Чем же ты недоволен?