Последний сон

— Я жалею, что не могу дать ей все, что она заслуживает. Мы живем бедно, практически на грани потери достоинства. Это целиком моя вина. И хотя она не корит меня за это, я чувствую себя скверно из-за этого. — Генри поежился словно от холода, потер ладони друг от друга. — Мы плохо питаемся, она болеет. Я не ожидаю перемен к лучшему.

— Перенесемся снова на несколько лет вперед. Что ты чувствуешь?

— Жизнь идет своим чередом. Все хорошо, — он расправил плечи. — Элейн меня поддерживает, я не сбился с пути. Она сказала мне верить в себя. И я верил! Наше финансовое положение улучшилось. Мы даже купили свой дом! — в его голосе послышались нотки ликования. — Настоящий дом на берегу моря, как она хотела. Городок, в котором мы живем, совсем крошечный, но нам нравится. Жители приветливы. Весной мы займемся садом. Элейн уж знает, как он должен выглядеть.

— Весной? Какое же сейчас время года?

— Зима. Мне нравится зима. Я люблю холод. Можно сидеть у зажженного камина и читать. Или гулять по пляжу, когда никого больше нет. Можно гулять долго-долго, зная, что всегда вернешься в теплый дом, чтобы выпить горячего чая. Если очень холодно, так холодно, что даже волны застывают, я остаюсь дома. Рисую или собираю модели парусников. Элейн мне помогает. Она не делает модели, просто сидит рядом и читает журнал, но с ней мне очень спокойно. Когда она рядом, я не делаю ошибок. Все получается с первого раза. — Генри довольно кивал в такт своим словам.

— Тебе нужно перенестись еще на десять лет вперед. Можешь?

— Да, — Генри нервно заерзал на стуле и прибавил жалостливо, — мне плохо.

— Почему?

— Я не хочу об этом говорить.

— Пожалуйста, сделай это ради меня. Это важно. Что ты чувствуешь?

— Беспокойство. Боль. Непрекращающуюся тревогу. — Его лицо подернулось от гнева. — Моя жена больна, а я ничего не могу сделать! Она медленно угасает, уверяя меня, что с ней все в порядке, но это ложь, — Генри нервно закашлялся. — Элейн говорит, что это не имеет значения и ведет себя так, словно ничего не происходит! Но она, — прошептал он в ужасе, — больше не может встать с постели.

— Ее смотрел врач?

— Конечно! Ее смотрели лучшие врачи! — он сжал кулаки. — Они бесполезны, не могут помочь. Это неизлечимо. Элейн запретила мне говорить о ее болезни! Как она может быть такой жестокой?

— Ты рассержен на нее?

— Да, — он согласно кивнул. — Это несправедливо по отношению к нам. Только я никогда не показываю, что сержусь, не хочу, чтобы она волновалась. Когда я рассержен, я иду в сарай в дальнем уголке сада, запираюсь в нем и плачу. А когда устаю плакать, вспоминаю, как мало времени у нас осталось, бегу обратно в дом в нашу спальню. Проскальзываю внутрь тихо-тихо, опускаюсь на колени у постели и слушаю ее тяжелое дыхание. Из-за лекарств она все время спит, но по крайней мере Элейн по-прежнему со мной.

Лоуренс чувствовал себя ужасно, переживая страдание Генри. Он презирал себя за то, что собирался сделать с ними обоими.

— А теперь, — мнимая аудитор, сделала глубокий вздох, — расскажи, что с тобой происходит спустя год.

Плечи Генри опустились, он съежился, постарел. Его лицо стало похоже на застывшую морщинистую маску. Какое-то время он не двигался. С трудом разомкнув губы, произнес с заметным усилием сухим трескучим голосом.

— Меня нет.

— Объясни, что ты имеешь в виду.

— Элейн умерла. Я умер вместе с ней. Теперь меня нет. Кто-то другой бодрствует вместо меня, говорит от моего имени.

Слишком близко к дню ее смерти. Генри настолько расстроен, что не может мыслить здраво.

— Пропустим еще год.

— Я опустошен, — он немного выпрямился, но живости в голосе не прибавилось. — Ненавижу зиму. Зимой берег серый, небо серое, море застыло, ничего не происходит. Кто-то сказал, что я должен уехать. Глупость. Я остался в доме, где каждая деталь напоминает о ней. Только сколько бы я не открывал дверей, ее за ними нет. Ее нигде нет. И не может быть. Это убивает меня, но я не умираю. Почему я умираю с каждой открытой дверью, но никак не умру? Я схожу с ума. Зачем мне жить? Я не помню, кем я был. Мне плохо! — вскрикнул Генри в отчаянье, обхватив плечи и начав раскачиваться. Он плакал.

— Посмотрим, что было дальше, — сказала аудитор дрожащим голосом. — Что происходит с тобой через два года?

— Я работаю, отдыхаю. Жизнь идет своим чередом. — Генри выпрямился. Морщины на лице разгладились. — Простая жизнь, простые чувства. Не думаю о прошлом или будущем. Есть только сейчас.

— Нет, слишком далеко… — пробормотал Лоуренс на мгновенье выходя из роли. — Твоя жизнь сильно изменилась в течении этих двух лет.

— Да, — признал Генри.

— В чем причина этой перемены?

— Однажды я перестал различать разницу между жизнью и смертью, — его голос стал очень тихим, — я отправился за Элейн. Когда открыл дверь спальни, оказался не в спальне, а в незнакомом месте.

Поняв истинное значение его слов, Лоуренс похолодел. Значит, тоска Генри стала настолько невыносима, что он попытался покончить с собой. Находясь на грани смерти, он оказался в замке Эрла.