Последний стратег

Но Гражданская война не обошла и глухую степную станицу Мелиховскую. Дочь генерала Алексеева, Вера Михайловна, потом вспоминала:

«...Станичники и станичницы атаковали нашу хозяйку - кто мы такие, откуда мы, как она нас пустила. Пришлось возвращаться в Новочеркасск, где наша старая хозяйка отвела нас к своей знакомой на окраине города. У этой доброй женщины мы провели первые, самые страшные, дни большевистской расправы над Новочеркасском».

Глава тринадцатая ПЕРВЫЙ КУБАНСКИЙ «ЛЕДЯНОЙ» ПОХОД

В полночь генералы от инфантерии Корнилов и Алексеев, генерал-лейтенант Деникин в окружении немногих штабных офицеров встретились в вестибюле просторного дома ростовского миллионера Парамонова. (Здесь был штаб Белой армии, а вскоре разместится ростовское ВЧК.) Посмотрев на часы-луковку, вытащенные из нагрудного кармана кителя, Корнилов сказал:

   — Пора выступать.

Разобрав стоявшие в козлах винтовки и кавалерийские карабины, закинув за плечи «тощие» вещевые мешки, генералы и офицеры вышли на ночную улицу и зашагали туда, где уже выстроилась в походном порядке белая Добровольческая армия. Она оставляла Ростов, чтобы в скором времени, возвратившись на донские берега, с боем занять его.

Добровольцы уходили из негостеприимного города в полном молчании. Большинству думалось одно: куда идём, что ждёт впереди?

Поздно вечером основные силы Добровольческой армии сосредоточились в большой задонской станице Ольгинской. Здесь командующий армией Корнилов, дав своим бойцам четыре дня на отдых, провёл реорганизацию войск:

   — Белая армия должна иметь стройность. Как старая Русская армия. Организационную неразбериху мы оставим красным...

Вся пехота добровольцев сводилась в три полка, которые по численности равнялись разве что батальону по штатам военного 1914 года. Офицерским полком силой в 570 штыков командовал генерал С. Д. Марков, бывший начальник штаба фронта. Полк был сформирован из понёсших в последних боях тяжёлые потери 1-го, 2-го и 3-го Офицерских батальонов, Военно-морской роты, дивизиона смерти Кавказской кавалерийской дивизии, ставшего пешим.

Во главе Партизанского полка (около тысячи человек) был поставлен генерал А. П. Богаевский. Полк был создан из пеших донских партизанских отрядов.

Во главе Корниловского ударного полка (тоже около тысячи штыков) остался полковник М. О. Неженцев.

Кавалерию объединили в четыре отряда (дивизиона) примерно равной численности. Всего набралось более 800 конников. Один из них был офицерским, второй - из конных партизан полковника Чернецова, третий - из донских казаков, четвёртый был сводным.

Был создан артиллерийский дивизион в составе десяти расчётов трёхдюймовых орудий. На каждый ствол имелось всего по шесть снарядов.

По численности пехоты белая Добровольческая армия на то время была меньше штатного расписания пехотного полка военного 1914 года более чем на полторы тысячи человек. По численности кавалерии - меньше кавалерийского или казачьего шестисотенного полка на тот же год. В артиллерийском дивизионе полевых орудий имелось на треть меньше...

В станице Ольгинской командующий Корнилов, пряча глаза, приказал штатским оставить армию. Многие были членами семей офицеров.

Состав белой Добровольческой армии, этого детища Алексеева и Корнилова, был поразителен. Из 3700 бойцов её, которые покидали Ростов-на-Дону, 36 были генералами и 242 - штаб-офицерами, то есть старшими офицерами. 20 из них числились за Генеральным штабом.

Половина армии -1848 человек заслужили офицерские погоны на фронтах Первой мировой войны. Из них штабс-капитанов было 251, поручиков - 394, подпоручиков - 535, прапорщиков - 668, в том числе произведённых из юнкеров старших курсов.

Нижних чинов в Белой армии числилось 1067 человек. Из них кадетов и юнкеров - 437. При войсках находилось 118 гражданских беженцев и большое число врачей и медицинских сестёр.

Четверо суток стоянки в станице Ольгинской пошли не только на реорганизацию армии, но и на спешное комплектование обозов. Без них добровольческие части могли оказаться в крайне затруднительном положении, особенно по части перевозки раненых и больных.

Лошади и повозки покупались у местного населения с большим трудом и за баснословную цену. Речи о реквизициях не велись. Корнилов и Алексеев отказались от такого способа снабжения армии, стараясь сохранить у людей порядочный облик белого добровольца.

Из-за инфляции бумажный рубль равнялся пяти довоенным копейкам. Станичники и крестьяне-иногородние под любым предлогом уклонялись от продажи хлеба, лошадей, скота, фуража и других продуктов за ассигнации. И с удовольствием соглашались на натуральный обмен на промышленные товары.