Последний стратег

   — Такой кавалерийский удар, на мой взгляд, проблематичен и опасен для нас.

   — Чем же?

   — Наша кавалерия не обучена действовать в больших массах. На военных манёврах после Русско-японской войны совместные действия нескольких дивизий конницы не отрабатывались. Это известный факт. Он не секрет и для генеральных штабов Германии и Австро-Венгрии. Поэтому там многотысячного конного рейда с русской стороны могут не опасаться.

   — Но мы можем успеть отработать на учениях такой кавалерийский удар.

   — Согласен, можем. Но для начала надо внести соответствующие изменения в Кавалерийский устав, а только потом начать организацию взаимодействия кавалерийских и казачьих дивизий на манёврах.

   — Отработать взаимодействие на уровне дивизий конницы можно. Это вполне реально.

   — Но в случае прорыва на Берлин нам придётся сводить кавалерию в корпуса. А здесь у нас, как в известной поговорке, конь не валялся.

   — Хорошо, это вопрос спорный. Что вы понимаете под активной обороной? Есть ли у вас какие-нибудь тактические новшества?

   — Я предлагаю в своей записке сразу же перейти пехотными группами и кавалерией границу в Восточной Пруссии. В первый же день войны. И навязывать германцам, которые выдвигаются к границе, встречные бои. Прежде всего лёгкой казачьей конницей.

   — Но ведь на казаков можно возложить и другие боевые задачи.

   — Казачьи сотни могут вести ближнюю разведку. Ведь есть же у Суворова в его «Науке побеждать» слова о том, что казаки везде пролезут.

   — Значит, Михаил Васильевич, вы против одновременного наступления по всей линии фронта?

   — Категорически против. Это противоречит реальным возможностям нашей армии, мобилизационной способности государства...

На московском совещании начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Алексеев не получил одобрения своих предложений большинством военачальников, в том числе и военным министром Сухомлиновым.

В. А. Сухомлинов больше всего уповал на кавалерийский удар. Такое было вполне понятно: бывший блестящий эскадронный командир лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка, получивший за доблесть в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов орден Святого Георгия 4-й степени, долгое время служил в гвардейской коннице. Одно время командовал 6-м лейб-драгунским Павлоградским полком и Офицерской кавалерийской школой, командовал кавалерийской дивизией.

Того, что армия технически преображалась, военный министр Сухомлинов почти не замечал. К заботам и трудностям артиллерийского ведомства относился с прохладцей. Он жил воспоминаниями турецкой войны, которая прославила его имя. В Русско-японскую войну командовал Киевским военным округом и сражений на полях Маньчжурии не знал.

Спорить с ним генштабистам, занимавшимся вопросами стратегического развёртывания Русской армии, не приходилось по одной веской причине. Он пользовался неизменным расположением императора Николая II и особенно императрицы Александры Фёдоровны. Последняя, как известно, своё влияние на решение военных вопросов в Российском государстве оказывала немалое.

Сухомлинов оставался на посту военного министра до июня 1915 года. За время своего пребывания на посту главы Военного ведомства он успел «повоевать» с Государственной думой, пользуясь неизменной поддержкой Николая II. Тот был в восторге от его докладов, всегда лёгких и оптимистических, и обычно не советовал выступать в Думе, особенно если на заседании присутствовали самые ярые противники военного министра М. В. Родзянко и А. И. Гучков:

   — Что вам с ними спорить - вы же мой министр. И этим должно быть всё сказано...

«Свалить» Сухомлинова с поста военного министра не смогли даже усилия великого князя Николая Николаевича-младшего и председателя Совета министров В. Н. Коковцева. Первый в начале Первой мировой войны являлся Верховным главнокомандующим России и предъявлял Военному ведомству самые серьёзные претензии из-за недостатка артиллерийских снарядов и армейского имущества.

Сухомлинов сумел избежать и разбирательства «личных грехов». Так, дворянство Полтавской губернии через своего губернского предводителя сделало всеподданнейшее представление императору о неблаговидных поступках военного министра в бракоразводном процессе его жены с полтавским дворянином Бутовичем. Подобное дело могло вполне «свалить» другого министра, но только не любимца царской четы.

И всё же в 1915 году Сухомлинова освобождают от поста военного министра. Под давлением возмущённой военными неудачами общественности его привлекают к следствию по обвинению в «противозаконном бездействии, превышении власти, служебных подлогах, лихоимстве и государственной измене».

Николаевскому любимцу пришлось посидеть и под домашним арестом, и в Трубецком бастионе Петропавловской крепости, и в «Крестах». Следствие шло при Николае II и Временном правительстве. Хотя большинство обвинений не подтвердилось, в сентябре 1917 года Сухомлинова всё же приговорили «за неподготовленность армии к войне» к бессрочной каторге, заменённой тюремным заключением с лишением всех прав собственности.