Последний стратег

Но всё же о бароне фон Ауффенберге при Венском дворе не забыли. Австро-Венгрия терпела в Первой мировой войне одно сокрушительное поражение за другим, и императорской армии «нужны» были герои для поднятия боевого духа. На эту тему между монархом Францем-Иосифом I и министром двора состоялся разговор:

   — Чем занимается наш отставной генерал пехоты - барон фон Ауффенберг?

   — Живёт в своём дунайском поместье и пишет мемуары, которые не показывает даже своей супруге.

   — Весьма любопытно. Что говорят о бароне в армии? Особенно в генералитете?

   — Авторитет генерала пехоты Морица фон Ауффенберга в императорской армии высок по сей день. За него говорит разгром 5-й армии русских в Галиции.

   — Это достоверная информация, граф, или ваше личное мнение об отставном бароне?

   — Ваше императорское величество. Это мнение генералитета. И мнение Берлина.

   — Тогда барона Ауффенберга надо наградить. И поскорее, чтобы время не ушло.

   — Какой награды вы его решили удостоить, смею спросить?

   — Я решил дополнить его баронский титул приставкой «фон Комаров». Так назывался город в Галиции, откуда его армия выбила в августе прошлого года русские войска?

   — У вас удивительная память, ваше величество. Действительно так.

   — Тогда готовьте императорский указ.

   — Когда его представить вашему величеству на подпись?

   — Сегодня же, граф...

Так в австрийской аристократической семье появился человек с новым титулом. Барон фон Комаров оставил после себя след в истории Первой мировой войны не только командованием одной из австро-венгерских армий в Галицийской битве. Он стал автором мемуаров, которые были изданы на немецком языке в 1920-1921 годах: «Австро-венгерское участие в мировой войне», «Взлёт и падение Австро-Венгрии» и «Кампания 4-й армии в начале мировой войны».

Эти мемуары примечательны тем, что Ауффенберг фон Комаров, говоря о действиях русского Юго-Западного фронта, о стратегическом даровании генерала Алексеева упоминает во всех своих работах, хотя и вскользь, но весьма одобрительно. Это делает честь историку-мемуаристу, воевавшему против России, который умел ценить достоинства своего соперника.

К слову сказать, не только бывший австро-венгерский министр давал в послевоенных трудах высокую оценку оперативным трудам начальника штаба Юго-Восточного фронта. Один из крупнейших отечественных военных историков, белоэмигрант Н. Н. Головин, генерал-лейтенант старой Русской армии, бывший начальником штаба Руминского фронта, так отзывался в своей известной работе «Галицийская битва» о М. В. Алексееве:

«Оценивая этот план, нельзя не увидеть, что автор его оказался на высоте, требуемой для руководства группой армий. Несмотря на серьёзный кризис, переживаемый 4-й (русской. – А.Ш.) армией, генерал Алексеев сумел устоять от соблазна частых поддержек в виде передачи - корпусов из одной армии в другую, на что всегда склонны малорешительные начальники.

«…Умение генерала Алексеева видеть армейские операции во всём их целом позволило ему не уступить сразу же после первой неудачи почин действий противнику, а продолжать бороться за этот почин...».

В последних числах августа картина на полях Галицийской битвы резко изменилась. Потеряв свой наступательный пыл, австро-венгерские войска почти всюду оказались на положении обороняющихся. Особенно опасной для неприятеля стала ситуация на правом фланге 1-й армии генерала кавалерии Виктора фон Данкля, будущего барона «фон Красника».

Этой армии приходилось с трудом отражать натиск четырёх «элитных» русских корпусов - Гвардейского, Гренадерского и двух армейских - 25-го и 3-го Кавказского. Армия генерала Рузского продолжала продвигаться вперёд, нацелившись на город Львов.

Алексеев в те жаркие дни несколько раз телеграфировал Рузскому:

   — Основной удар наносите по Львову...

   — Львов надо взять во что бы то ни стало...

   — Взятие Львова будет не только стратегическим нашим успехом, но и нравственным...

   — Ваша победа поднимает дух бойцов фронта...

Именно в те августовские дни командующего 3-й армией стали обвинять в «эгоизме». В Галицийской битве войска Рузского наступали на Львовском направлении по фронту Куликов - Миколаев. Николай Владимирович пошёл даже на то, что сократил фронт наступления своей армии со 120 километров до 75. Это имело для крупнейшего сражения первой кампании Мировой войны на Восточном фронте два следствия.

Во-первых, с соседями наступающей 3-й армии образовался опасный разрыв, плохо прикрытый. Это было отрицательным следствием.