Последний свидетель

— Да, вижу. Но внутри обязательно должно быть что-то. К чему иметь под рукой тайник, если нечего в нем прятать? Какой-нибудь секрет.

— Ну и что? Дома во Флайте у нас тоже есть, ты же знаешь. И ничего в нем не хранится.

— Ну, то совсем другое дело. Тот куда как больше, и все о нем знают.

— Жаль, что разочаровала тебя. Впрочем, один положительный момент все же есть. Лично я рада, что твой отец не хранит в нем каких-то постыдных секретов. Впрочем, он вряд ли стал бы хранить их здесь, даже если б они имелись. Просто он редко пользуется этим бюро.

— А давно оно здесь?

— О, я не знаю. Уже было, когда мы с ним познакомились. Кажется, он получил его в наследство от матери. Показал мне этот тайник сто лет тому назад и заставил пообещать, что я никому не скажу о нем. Почему… не знаю. Возможно, просто хотел привнести в нашу жизнь ореол тайны. Ладно. Как бы там ни было, не говори ему, ладно?

— Не скажу, — ответил Томас. И настроение у него сразу улучшилось. При одной только мысли о том, что мама показала ему тайник, хоть и обещала отцу никогда не делать этого.

— Так мы едем? — спросил он.

— Через десять минут. Вон вроде бы и такси подъехало. Встретимся внизу. Мне еще надо переодеться.

Обедали они в ресторане в Ковент-Гарден, а потом дошли до пирса в Вестминстере и отправились на экскурсию в Тауэр.

Томас с трудом сдерживал нетерпение, ему казалось, что катер движется по реке страшно медленно. Дома, во Флайте, у него хранилась книга о Тауэре, и он считал этот замок самым красивым и замечательным в мире. Они проплыли под Лондонским мостом, и вот их взорам предстали высокие стены и башни Тауэра.

— Вот там они выставляли головы казненных! — возбужденно воскликнул Томас и указал рукой. — Насаживали на пики, что на Лондонском мосту! Я читал в своей книжке.

— А она с картинками? — осторожно спросила леди Энн.

— Нет, конечно. Да и мост этот совсем не тот. Старый продали, кажется, американцам.

Катерок уже совсем замедлил ход, пассажиры приготовились сойти на берег, но Томас даже не шевельнулся. Продолжал стоять рядом с мамой, перевесившись через поручни. Он ждал, когда катер минует последнюю, столь важную для него заветную отметку.

— Вот, смотри! — воскликнул он и указал на Тауэр. — Видишь, мам? «Ворота изменников»! Это главные водные ворота в Тауэре. Через них провозили узников. Последний их путь к смерти.

Леди Энн пробрал неприятный озноб. Название ворот было выбито в камне над портиком, серые речные волны бились о черную решетку ворот внизу. Лучи солнца сюда никогда не проникали.

— Бог мой, Томас, до чего же ты обожаешь разные ужасы, — растерянно пробормотала леди Энн. Ее давно уже беспокоило пристрастие сына к темным страницами прошлого, силам зла, смерти, казням и прочим ужасам. Нет, надо обязательно поговорить об этом с Питером. Она уже давно собиралась, но все никак не могла решиться. У Томаса слишком развито воображение. И она чувствовала, что ни к чему хорошему это не приведет.

Оказавшись в самом Тауэре, они посетили темницы, места казни, а потом не меньше получаса простояли в очереди, чтоб увидеть сокровищницу ее величества королевы. Но это зрелище, похоже, разочаровало Томаса. Ювелирные украшения с огромными камнями, хранящиеся за пуленепробиваемым стеклом, не произвели на него должного впечатления. В отличие от каменных темниц Белой башни и Кровавой башни, где каждый шаг и звук отдавался зловещим эхом. И где Томас мог живо представить себе страдания томившихся там узников.

В этом мама была с ним согласна. Особенно в том, что касалось драгоценностей.

— Вот почему я не разрешила отцу поместить наши фамильные драгоценности в банковский сейф, — сказала она. — Ну, помнишь наш вчерашний разговор в машине? Стоит изъять хоть что-то из контекста истории, и предмет сразу же утрачивает ценность. Во всяком случае, в моих глазах.

И они направились к выходу ловить такси.

Вечером они поехали в знаменитый театр «Глобус» смотреть спектакль по пьесе Шекспира «Макбет». Томас был потрясен. Он не раз читал эту пьесу, но здесь, под открытым ночным небом, персонажи впервые ожили для него по-настоящему.

Поначалу, когда Макбет повстречал трех ведьм, напророчивших, что он непременно станет королем, Томас еще замечал окружающих, в том числе и маму, она сидела рядом, кутаясь в шаль. Но вскоре он потерял всякое ощущение реальности, а Макбет тем временем спорил с женой, следует ли убивать короля Дункана, пока тот спит в гостевой спальне их замка.

Томасу нравился Макбет, храбрый полководец, произносивший столь величественные речи, и ему страшно не хотелось, чтоб тот совершил преступление. И одновременно он понимал, знал, что от судьбы Макбету все равно не уйти.