Последний тигр

Вовремя спохватившись, юная болтушка покраснела, поставила перед Орисом кружку с шоколадом, плетеную корзинку с маковыми булочками и упорхнула. Завтракал грамард в гордом одиночестве, чему был несказанно рад. Утолив насущную потребность, он расплатился и, почесывая заросший подбородок, вышел на улицу. Хотелось помыться и побриться, но Орис глянул на солнце, вздохнул и направился в конюшню, седлать Осла.

Узкая, боковая улочка без приключений довела его до самых ворот, где щурясь и позёвывая, сидел все тот же молодой сур. Увидев Ориса, адепт выпрямился, согнал с лица скуку и сосредоточенно принялся что-то писать.

Неподалёку, сверкая начищенными до блеска шлемами и доспехами, стояли трое гернов, Орис без труда признал вчерашних знакомых. Городские стражники от такого соседства морщились, как от зубной боли и усиленно топтались на месте, кутаясь в ярко-синие плащи, которые явно не спасали от утренней сырости. Более странной картины трудно себе представить, проще посадить в одну клетку кошку с собакой, чем у одних ворот герна, городского стражника и сура. Оставался вопрос: зачем?

Орис спешился и елейно произнёс, обращаясь к адепту:

— Ясного вам утра. Не подскажете ли, как добраться до угодий лесничего?

— И вам ясного, дарь… Ёльдер, кажется, — молодой человек отложил перо. — Буду рад указать вам дорогу, только вот герны вас не выпустят, приказ градоначальника.

Сур беспомощно развёл руками.

— Это что же за приказ такой, который свободного даря, делает несвободным?

— Сегодня без особого разрешения покидать город запрещено. Для вашего же блага. Знаете ведь уже, зверь в наших лесах завёлся.

Орис помахал перед лицом сура свитком.

— Уж не это ли разрешение вам требуется?

Молодой священнослужитель взял документ, развернул и стал внимательно читать. Герн приблизился совершенно бесшумно и теперь стоял над душой. Орис отступил в сторону, не желая стоять к нему спиной, это был тот же немолодой герн, которого они встретили на дороге, и он опять не соизволил назваться. Только сейчас Орис заметил печать Владетеля Осеи, привязанную кожаным ремешком к его запястью. Неприлично засмотревшись, Орис не сразу понял, что обращаются к нему.

— Что в такую рань подняло с постели благородного даря?

Орис не ответил, послушный, но упрямый Осёл, вдруг заржал и забил копытами. Внутренний голос предупреждал об опасности. Пальцы рук онемели, мышцы напряглись. Орис закрыл глаза и прислушался. В тишине, неестественной для многотысячного города, отчетливо слышалась песнь колокола. Четырнадцать ударов.

— Вам будет лучше вернуться в гостиницу, — совершенно спокойно сказал герн, будто не замечая странного поведения собеседника. — Я выделю вам провожатого.

Орис моргнул и вернулся к действительности. На какое-то мгновение, поймав холодный взгляд серых глаз, он испугался, но потом взял себя в руки и тихо сказал:

— Сегодня кто-то умрёт. Я бы на вашем месте нашел моим талантам иное применение.

— Дарь Ёльдер предъявил разрешение, — неожиданно для грамарда вмешался сур. — Он хотел навестить Веридия, того лесничего, который живет на холме, я мог бы…

Но герн перебил сура:

— Велих, — окликнул он одного из своих подопечных, — проводи даря туда, куда он скажет.

Орис ничем не выдал удивления. Благодарно кивнул суру и вернулся в седло. Провожатый, высокий, смуглый, темноволосый герн, не старше самого Ориса, не выказал недовольства. Он поправил стеганую шапочку, надел кольчужный шлем и отвязал бурого в пятнах коня от привязи. Конь дернул головой, фыркнул и в утреннем воздухе заклубился пар. Герн легко вскочил в седло и первым выехал за ворота.

Солнце янтарным соком стекало по стволам верёз. Тишину леса нарушал лишь топот копыт, да шум Монастырки, за которой начинались владения Святой церкви. Монастырка в этом месте поворачивала и уходила вправо, разливалась широко, превратив берега вдоль городских стен, в болото. Надежно протоптанная дорожка уводила влево, вглубь леса. Орис единожды оглянулся на далекий теперь мост и ворота. Позади Сешалая восходили к небу горные престолы, острые скалы и белые вершины Верезовых гор. Склоны скрывались под покровами леса, вечнозеленой верезы и бука. Дух захватывало от красоты творения Создателя.