Последний цветок. Повесть

          - А Власт? – спросил Рамир о главном энтерике, единственном, судьба которого его ещё волновала. – Что он?

          - Не знаю, - Космар устало пожал плечами. – Давно не видел и не слышал, - и чуть помолчав: - Чего-то выжидает.

          «Выждет, пока все бунтари засветятся, и разом прихлопнет», - со злорадством подумал сын.

          Больше всего ему понравилась подготовка в большом и глубоком бассейне. Это был первый водоём, освоенный им в жизни. Он и не представлял себе, как это здорово бултыхаться в упругой прозрачно-зелёной воде и чувствовать, как потоки её скользят вдоль тела. Жалко, что упражнения голышом перемежались с упражнениями в полной космической экипировке, включая герметичный скафандр, а на подошвы им навешивали свинцовые подмётки так, чтобы не топили до дна, а позволяли кувыркаться и передвигаться в воде широкими прыгающими шагами, словно в невесомости. Рамиру это напоминало бег по поверхности в разреженной атмосфере Планеты. Как-то, когда они в полном удовлетворении упражняли мышцы голышом, к нему неожиданно подплыла Стерра, и Рамир даже вынужден был выставить перед собой защиту в виде большого мяча, с которым они ныряли, пытаясь погрузить его как можно глубже, и он-то и остановил сближение голых тел.

          - Я всё хотела сказать, - сказала-таки неприятная женщина, - что совсем не ожидала увидеть тебя здесь, - и улыбалась, а глаза глядели насторожённо сквозь недавние воспоминания и о дуэли, и о встрече у Власта.

          - Взаимно, - ответил он кратко телепатически, боясь набрать воды в рот, поскольку плавал ещё не лучше свинцовых подошв.

          - А ты парень ничего, - похвалила и, оттолкнувшись от мяча, проплыла вокруг, чтобы убедиться в похвальном определении. Она-то, умело приспосабливаясь к любой обстановке и к любым обстоятельствам, и в воде чувствовала себя словно в родной среде.

          - И ты тоже… - он не нашёлся сразу, как её определить, и только повторил, - ничего. – Хотел было сказать невзначай «парень», поскольку женского в её внешности почти ничего не было.

          - Почему бы нам не подружиться? – опять подплыла ближе и тоже ухватилась рукой за мяч.

          - Придётся, - он никак не мог найти нужную тональность разговора и отделывался отдельными словами. А ей хоть бы что, она не желала видеть и слышать явной неприязни.

          - Слушай, - настырница снова перешла на телепатию, чтобы другие пловцы, старательно топившие мячи, не подслушали занимательной беседы, - не прийти ли мне к тебе? – и смотрела безотрывно, весело и бесстыже глаза в глаза, словно гипнотизируя.

          - Зачем? – испугался Рамир.

          Она громко засмеялась и тут же закашлялась, набрав ненароком воды в широко открытый ротик.

          - Как зачем? Займёмся… - и сквозь визгливый хохот: - упражнениями.

          - Ты что? – ему такая подготовка не понравилась. – Забыла, что всюду телекамеры?

          Стерра умерила смех, оставив только улыбку.

          - Ну и что? – не сдавалась. – Пусть смотрят, кому интересно. – Рывком отобрала мяч и нырнула, сверкнув в свете ламп блестящим от стекающей воды мужским задом.

          А Рамир потом, после бассейна, всё никак не мог заснуть, опасаясь, что придёт, и придётся, сдавшись и ослабев, заняться гнусными упражнениями. Но она, то ли к облегчению, то ли к сожалению, не пришла, наверное, всё же постеснявшись посторонних телеглаз.

          Наиболее интересными были занятия-упражнения в звездолёте. Гладко зализанный громадный приплюснутый овалоид был закреплён с наклоном в половину прямого угла ажурной стальной конструкции стартового комплекса, нацелившись в толстенные железобетонные лепестки крыши. В самом низу днища выступали крупным гофром блестящие сопла, выше которых портили гладкость два больших спиралевидных электромагнитных толкателя. В противоположном верхнем тупом торце матово отражались в электрическом освещении овальные иллюминаторы, а за ними была открыта внутрь тесно пригнанная к корпусу и тоже овальная дверь, к которой добираться нужно было в пристроенном снаружи лифте. Космар с воодушевлением и гордостью подробно рассказывал об устройстве своего детища, но Рамира детали не интересовали, зачем они ему в одном полёте? Он только запомнил, что коллективная космическая гробница оснащена, кроме мощнейших электромагнитных двигателей, ещё и компактным реактором ядерного синтеза для обеспечения электроэнергией электромагнитных установок, многочисленных приборов и манипуляторов, а также для обогрева, освещения и короткопериодных скоростных манёвров. А ещё для подзарядки двух внушительных лазерных пушек, радиофизического излучателя-плазмоида и ярчайших прожекторов. Кроме того, каждому астронавту всучили по пулайзеру на случай, если голубые с Голубой полезут в драку. И стало непонятно, зачем они прутся в такую даль: осваивать мирно или завоёвывать в драке. Ни то, ни другое с такой разобщённой и слабо подготовленной командой немыслимо. Рамир всё больше и больше укреплялся во мнении, что их космическая прогулка длиной в жизнь не кончится добром, и потому не очень напрягался запоминать то, о чём с упоением талдычил звёздостроитель.